Читать книгу - "Дом на городской окраине - Карел Полачек"

— Маменьке дурно, — пискнула востроносая девица.

— Идем, Блаженка… Отдадим себя в руки правосудия… Оно установит, кто сказал «это вы такая-сякая!» Да еще таким тоном, что…

— Немедленно выйти! — заорал седовласый судья. — Ну, а вы что? — обрушился он на полицейского. — Чего вы стоите?

— Я? — растерянно сказал полицейский, удивленный тем, что судья не считает его начальственной особой. — Я при жене… Я могу кое-что объяснить… Пролить свет на то, какая обстановка царит в доме.

— Выйдите немедленно! — сухо произнес судья.

Со словами «Это удивительно» полицейский вышел из зала судебных заседаний.

4

— Пригласите свидетеля, — сказал судья.

Делопроизводитель открыл дверь в коридор и крикнул: — Пан Мейстршик!

Пан Мейстршик вдруг ощутил в животе такую тяжесть, точно он проглотил булыжник.

— Сюда, сюда! — обхватив свидетеля за плечи, делопроизводитель поставил его перед распятием.

— Вы пан Мейстршик? — спросил судья.

— Итак, пан Мейстршик… четвертого сентября во дворе дома номер двадцать семь по улице Гаранта имел место некий инцидент. Что вы можете нам об этом сказать? Вы должны говорить правду, иначе будете привлечены к ответственности.

— Я всегда правду… — пробормотал свидетель, отирая пот со лба.

— Так что же произошло?

— Что произошло… Жена говорит: отнеси молоко Факторам. Хорошо, — говорю, — но ты из лавки не отлучайся, обслуживай клиентов. Несу кринку с молоком. Они берут каждый день. Когда литр, когда пол-литра, когда как… Ну, несу…

— Ближе к делу! Вы вошли во двор и услышали крик. Ругались пани Мандаусова с пани Факторовой. А что было дальше?

— Ну что было дальше… Я принес молоко, а они разговаривали… Громко разговаривали.

— Разговаривали… Ничего себе — разговаривали… Они кричали друг на дружку и ругались. Как они ругались?

— Простите, я об этом ничего не знаю. Я пришел, когда уже все кончилось.

— Вы слышали, как пани Факторова якобы сказала пани Мандаусовой «Вы торговка с барахолки»?

— А год назад она обозвала меня «старой козой», — вставила старая мегера. — Стоит у помойки и во весь голос кричит: «Старая коза!»…

— Помолчите! Пан свидетель, вы слышали это выражение «Торговка с барахолки»?

— Простите, не слышал.

— Как это не слышали? Вы что, глухой?

— Нет. Не то, чтобы глухой…

— Вот то-то… А что пани Мандаусова сказала пани Факторовой «Вы — старая кляча», — этого вы тоже не слыхали?

— Ничем не могу вам помочь…

— Слушайте, — рассердился господин советник. — Да где вы стояли, что ничего не слышали?

— У кринки с молоком. Я поставил ее возле себя и смотрел…

— Но ведь не можете вы утверждать, будто не слышали вообще ничего?!

— И слышал и не слышал… Кто-то что-то говорил, но я не обращал внимания…

— Одумайтесь! Свидетель не имеет права о чем-либо умалчивать. За это строго наказывают.

— Я бы рад вам услужить, — залепетал свидетель, — я ничего не замалчиваю… Но что делать, если у меня голова такая дурная?!

— Так вы ничего не знаете? — угрожающе спросил судья.

— И знаю и не знаю.

— А что вы знаете?

— А что я могу знать?.. Что-нибудь скажу, — будет плохо, не скажу ничего — опять плохо. Я, простите, говорить не мастер. Со мной лучше не разговаривать. Жена мне говорит: «старый дурак» — и это правда. Обязательно кому-нибудь не угодишь. А ведь надо со всеми по-хорошему. Я охотно услужу, но так чтобы все честь по чести… Жена велела сказать, что мы закрываем лавку.

— Что? — простонал судья.

— Лавку, простите, закрываем. Тут не разбогатеешь. Мы такие убытки понесли за эти годы… Переезжаем к сыну в Водняны, он там управляющим работает…

— Ох, — вздохнул судья и провел рукой по лбу.

Вдруг он покраснел, стукнул кулаком по столу и заорал на свидетеля: — Марш отсюда, чтоб я вас больше не видел!.. Не то и меня обвинят в оскорблении личности!..

— Вот это правильно, совершенно правильно, пан судья, — обрадовался лавочник, — какой может быть разговор с дубиной стоеросовой?!.. Не умеешь говорить на суде, — оставайся дома! Честь имею!..

И вне себя от счастья лавочник, как мышка, шмыгнул за дверь.

— А теперь, — рассвирепел судья, — вы либо помиритесь, либо я вас обеих посажу за решетку!

Опять поднялся гвалт. Зал огласился причитаниями, стонами, сетованиями. Не скоро удалось судье и обоим адвокатам унять рассорившихся женщин. Делопроизводитель составил примирительную, и стороны подписали ее.

— Отныне, — торжественно провозгласил судья, — вы не должны даже замечать друг дружку, ясно?

— Чего мне ее замечать, — отозвалась пани Мандаусова, — я рада-радешенька, когда ее не вижу.

— Я и не погляжу в ее сторону, — высказалась жена полицейского.

Молодой человек с крысиным лицом и востроносая девица вывели пани Мандаусову из зала.

В коридоре полицейский сказал молодому человеку с крысиным лицом: — так значит, от моих кроликов идет вонь, пан Спьевак? Ну ладно. Я вам покажу, как возводить напраслину на моих кроликов!..