Читать книгу - "Сказки для принцев и принцесс. Подарок наследникам престола - Николай Николаевич Каразин"

Князь вынул измятый клочок бумаги и протянул его Овинову.

– Да ты смотрел число? Написано восьмого, девятого, значит, завтра, то есть, сегодня, так как сегодня девятое…

– Так ты так и напиши, что завтра значит сегодня. А со мной какая история!.. Удивительно!.. Вы знаете, какая со мной история?..

– Рассказывай, князь, в чем дело?..

– Я сегодня нечаянно узнал в штабе, что родился я девятого ноября, а не пятого августа, как всегда праздновал. В штабе верно в бумагах показано… Это, значит, я на целых три месяца стал моложе… Удивительное дело!

И князь молодцевато подбоченился и закрутил свой черный с проседью ус… Выстрелил, как из пистолета, взглядом в сторону мадам Терпуговой. Та кокетливо погрозила ему пальцем.

– Ну, вот, по такому радостному событию, мы сейчас и выпьем, и закусим чем бог послал, и до холодненького доберемся, – произнес хозяин и добавил, указывая на дверь столовой: – Милости просим, дорогие товарищи!

Сам же лихо согнул руку калачиком и подставил ее единственной даме.

– Стой, стой, стой! Не туда поехали! – закричал во все горло князь Чох-Чохов… – Не туда совсем!

Все остановились в недоумении.

– Говорю, не туда, значит – назад! По случаю своего рождения я заказал в Зеленом кабачке шашлык, чахиртму[103], пилав[104] и согнал цыган со всех таборов. Там уже поехали Мечмелеев, Чучеладзе, Поль, Мишель, Пьер лысый… Все туда поехали, а я взял две тройки и вас начал разыскивать – приезжаю к одному, говорят, пошел к Овинову, приезжаю к другому – тоже ушел к Овинову, к третьему – тоже. Я сюда, и застаю вас всех в сборе, как раз на две тройки… Одеваться и марш!

– Послушай, да это неловко, – обиделся немного Овинов. – У меня уже ужин на столе, нарочно заказан в Английском клубе… Наконец, поздно!

– Ничего не поздно… А ужин – пустяки… Ну, подари своему Шарипу свой ужин… Шашлык лучше…

– Ехать в такую даль, по такой погоде… – заворчал было доктор.

– Не езди, коли не хочешь! Не смущай, душа, кампанию! – огрызнулся князь.

– Погода-то точно… – вставили от себя братья Грызуновы.

– Ах! Я очень люблю слушать цыган… – заявила госпожа Терпугова.

– Мало ли мы их слушали! – недовольным тоном проговорил ее супруг.

– А это кто?

Князь стал пристально всматриваться в капитана Кара-Сакала. Тот сидел в тени и молчал, веселыми и радостными глазами глядя на Чох-Чохова.

– Николка, ты?.. Так вот какой сюрприз!.. Ты приехал… Ну, как же я рад, как я рад… Нет, теперь уже баста! Не поддамся!.. Не хотят ехать, я тебя одного увезу… Здесь не оставлю. Ах, ты, друг мой единственный!

И два друга, восемь лет не видавшиеся, заключили себя в такие могучие объятия, что повалился даже стол с фруктами.

Во время этих объятий мадам Терпугова успела шепнуть Овинову, что ужин его не пропадет, что она завтра приедет к нему к позднему завтраку, и огорченный было хозяин повеселел.

– Так как же? – начал он нерешительно – Я право не знаю…

– Ехать, так ехать! – решили братья Грызуновы.

– Поедем!.. Устрицы только, которые открыты, выбросить даром надо! – согласился доктор.

– Непременно едем! – энергично крикнула мадам Терпугова.

– Конечно едем! – оторвался-таки от Кара-Сакала князь Чох-Чоховь… – Мадам, большое мерси… Как здоровье вашего почтеннейшего супруга?..

– Да сам-то я налицо, у меня и спрашивай! – заметил тот.

– А ты сам знаешь? Ты почем сам можешь знать?.. Здоровье мужа знает только его жена; ласкова с тобой была, ну, ты здоров. Сердита на тебя жена, ты болен… Ха… ха… ха!..

– Князь, вы прелестны! – заявила мадам Терпугова.

– Так одеваться, господа, живо! – засуетился князь. – А насчет твоего ужина, – он обратился к Овинову, – я распоряжусь сам… Я сию минуту!

Князь исчез за портьерой, и мы тотчас же услышали его распоряжения:

– Это ты поставь в холодное место, хоть три дня постоит, не беда! Это ты в комнату, в шкаф… Это выбрось вон… Это ты хорошо сделал, что еще не раскупоривал… Это назад в бочонки и на лед… Это к черту! Дичь переложи почтовой бумагой… и т. д.

Мы переглянулись, пожали плечами и стали собираться в дальнюю дорогу, в Зеленый кабачок… Капитан Кара-Сакал предложил мадам Терпуговой свою непромокаемую бурку, и, через десять минут, две тройки уже неслись по городским улицам, направляясь к Нарвской заставе…

Не буду рассказывать о том, что происходило в Зеленом кабачке. Подобные шумные, многолюдные оргии все до такой степени бессодержательны и похожи одна на другую, что, описав одну, можно составить себе полное понятие и обо всех других, а так как подобные описания не раз уже появлялись в печати, то я и пропускаю подробности великого события и чествования новооткрытого дня рождения милейшего князя Чох-Чохова.

Дело только в том, что когда, с тяжелыми головами, с безобразным гулом и звоном в ушах, мы вновь сели в экипажи, чтобы возвращаться домой – мы, несмотря на мерзейшую погоду, с таким наслаждением вдыхали свежий воздух, ну, точно как рыбы, побывав на берегу, вновь попали в свою родную стихию…

Начинало рассветать, а мы повиновались неизбежности ехать еще раз к Овинову, пить у него утренний кофе. Наш хозяин требовал реванша, и отказать ему в этом требовании было невозможно.

Мы уже проскакали половину еще спящего Петербурга; еще два поворота – и мы дома… Но тут нас поразил необычайный для такого времени шум и движение именно в той стороне, где находилась квартира Овинова… Там чернела толпа народа, и зловеще мелькали в этой темной волнующейся массе медные каски пожарных… Ни пламени, ни даже дыма не было видно, а тревога все росла и росла, народ прибывал…

Мы подъехали, пробились к подъезду и остолбенели просто… перед нашими глазами была картина страшного разрушения… Два этажа, тот, который занимал Овинов и под ним, были в развалинах. Вместо красивых окон с цельными зеркальными стеклами зияли безобразные дыры, и сквозь них мы видели только груды обломков и мусора, в которых местами виднелось нечто похожее на остатки мебели, бронзы, картин, вообще всего, что составляло роскошную обстановку квартиры.

Оказалось, что ровно в час, в тот именно час, когда мы все должны были бы сидеть за столом, наслаждаясь устрицами и дорогим вином, взорвало газометр, устроенный как раз под столовой Овинова, в подвальном помещении… Много бы от нас тогда осталось…

Овинов стоял бледный, как полотно, не