Читать книгу - "Пять времен года - Авраам Б. Иегошуа"

Тем временем женщина за стойкой протянула ему анкету. «Заполнить и подписать», — сказала она на ломаном и безграмотном английском языке. Он заполнил анкету и получил большой медный ключ на тяжелом брелоке в виде голубя с выгравированным на нем номером 6. «Зекс», — произнесла женщина, и он легко и без труда повторил за ней: «Зекс», — и поинтересовался, в какой комнате живет его спутница и есть ли в пансионе другие израильтяне, но, к его удивлению, оказалось, что пока заказал комнату только он один. И верно, он заметил, что все прочие ключи висели в своих клетках — одиннадцать маленьких голубей, охраняющих свои гнезда, — и его вдруг испугала мысль, что она намерена жить с ним в одной комнате. Нет, это невероятно! — успокоил он себя и попросил женщину еще раз посмотреть книгу заказов — на этот раз та действительно нашла фамилию юридической советницы, но в заказе на другую комнату, на втором этаже, — и он облегченно взял свой ключ и стал подниматься в отведенный ему номер, невольно размышляя о начинающемся приключении. «Совсем как в кино», — думалось ему — и, в сущности, даже хорошо, что она уже не так молода, ведь он и вправду не мог полностью положиться на свою мужскую силу; поэтому лучше, чтобы все выглядело просто как начало, этакий разогрев двигателя, первые легкие шаги. Но вообще-то, если подумать, — мог ли он всего несколько месяцев назад представить себе, что окажется так свободен и в таком далеком северном городе? Впрочем, кто его знает, может быть, и мог бы. Он снова вспомнил последнее лето, когда у жены начались тяжелые рвоты и появились первые признаки крови в мокроте, и это воспоминание вдруг обдало его горячей волной — все то время вдруг припомнилось ему как непрерывная череда дней, пропитанных воспаленной сладостью и негой. Он огляделся. На стенах маленького, но вполне современного лифта тоже висели старинные морские карты и даже небольшой кинжал в изящном стеклянном ящичке. Видно, здесь очень спокойно, если хозяева не боятся, что кто-нибудь из подвыпивших гостей спьяну схватится за один из этих образцов холодного оружия.

Номер был маленький и скромный, но очень чистый. Пахло мылом и накрахмаленным бельем. В номере не было ни телевизора, ни телефона, только радио с двумя станциями — по одной передавали немецкие песни, а по другой что-то негромко говорили, тоже по-немецки, — во всяком случае, сейчас. Он вспомнил, что с утра не был в туалете, и прежде всего направился туда. Подивившись ничтожной силе своей струи — ни на что большее он оказался не способен, как будто все те кофе, и чай, и вино, которые он выпил с утра, в Париже и в самолете, полностью впитались в его организм, — он открыл чемодан, развесил свою одежду в узком шкафу и обнаружил на дне чемодана книгу, второй том «Анны Карениной». Молхо никогда ее не читал, но, когда он окончательно разочаровался в Джейн Остен, дочь горячо рекомендовала ему Толстого. «Хотя бы начни», — сказала она, но по ошибке дала ему второй том вместо первого. Он постоял под душем, потом вытерся, сменил белье и лег на кровать. Под подушкой он почувствовал что-то твердое — то была другая книга, ему положили туда Новый Завет, как будто тот, кто убирал комнату, хотел заставить его открыть именно эту книгу, и он действительно ее открыл — она была по-английски, и он начал читать, текст был простой и понятный, речь шла о пребывании Иисуса и его апостолов в Иерусалиме, и этот древний Иерусалим почему-то представился Молхо похожим на знакомый ему Иерусалим перед самой Войной за независимость[10] — по-летнему распахнутый город, полный напряженного ожидания и страха, но одновременно — великого обетования и духовной силы; и эти знаменитые вожди Еврейского агентства[11] в их скромных темных костюмах, точно живое воплощение честности и справедливости, — вот они, стоят у стены из тесаного иерусалимского камня, неподалеку от Терра Санкта[12], и обсуждают великие планы создания еврейского государства. Он погрузился в чтение, то перелистывая страницы, то задерживаясь в отдельных местах, — все эти истории были ему незнакомы, и Иисус вместе с оплакивающими его апостолами не показались ему особенно симпатичными или убедительными, хотя они и ухитрились вовремя улизнуть от общей еврейской беды, растворившись среди других народов. Он закрыл книгу и спустился вниз спросить о юридической советнице. Теперь за стойкой стоял человек постарше, с усиками, как у Гитлера, только седыми. Оказалось, что она только что звонила, убедиться, что ее спутник прибыл, и сообщить, что немного опоздает, ее конференция еще не кончилась, но к четырем она непременно приедет.

Он был несколько раздосадован ее опозданием, словно бы она намекала ему этим, что она-то здесь по делам службы, а он всего лишь в роли скучающего воздыхателя, приехавшего ради собственного удовольствия. Он спросил, сколько стоит его номер, цена оказалась вполне умеренной, но он был уверен, что она и эти деньги укажет как свои командировочные расходы — ему были знакомы все эти трюки с квитанциями на гостиницы, он не раз проверял отчеты руководителей и служащих местных муниципалитетов, но сколько ни указывал им на приписки, ничего не помогало. С досады он решил поесть, не дожидаясь ее. Он полагал, что по-настоящему есть они будут уже за ужином и ему наверняка придется ее пригласить, так уж лучше сейчас перехватить что-нибудь, чтобы потом не зависеть от ее капризов, тем более что ее-то, скорее всего, неплохо покормят на этой конференции. Молхо выпил кофе и съел порцию жареной картошки с двумя сосисками, то и дело помечая на обороте своей чековой книжки возможные темы для разговоров в течение тех двух дней, которые им предстояло провести вместе. Он слегка опасался ее острого и критичного ума. Потом он немного погулял по узкой длинной улице возле пансиона, поглядывая на витрины магазинов, но не стал никуда сворачивать, чтобы не заблудиться, и в половине четвертого вернулся в гостиницу, где за стойкой стоял теперь человек его возраста, который сообщил ему на хорошем английском, что мадам звонила примерно четверть часа назад, уже с дороги. Он решил подождать ее за колонной, неподалеку от лифта, в небольшой укромной нише, тоже увешанной старинными картами и кинжалами, и