Читать книгу - "Кошка из мастерской - Ён Сомин"

те, кто пришёл набраться сил. Офисные служащие заходили в мастерскую с крайне утомлёнными лицами, но по окончании занятия энергично распахивали двери – так, словно забыли, что завтра снова на работу. Бодрости им придавала радость обретения нового хобби и стремление решить новые задачи, но Чонмин была уверена, что немалую роль в этом играли и кофе с булочками, которые предлагала Чохи.

Но всё равно новички по выходным рано покидали мастерскую, чтобы пообедать с семьями или провести время с друзьями. Вот и в эту субботу единственными в мастерской, у кого не было никаких планов на обед, оказались Чохи и Чонмин.

– Только мы вдвоём. И всё-таки я очень рада, что ты здесь, Чонмин-си. Иначе этот субботний обед мне пришлось бы есть в одиночестве.

– Так ведь и я, если бы не вы, провела бы выходной одна дома.

Сегодня они заказали рамэн. Прошлым летом выбор блюд на обед был ограниченным, в этом же году всего за несколько месяцев в округе появилось множество новых ресторанов. Одним из развлечений Чохи и её учеников стало заказывать обед каждый раз в новом месте. Конечно, в такие дни, как сегодня, когда они остались вдвоём, а в памяти при этом всплывали одно за другим родные лица, у них возникало чувство одиночества, но при этом появлялось и чувство особой близости. Чонмин начала подниматься, чтобы открыть доставленный рамэн, и при этом чуть не упала. Она не чувствовала своих ног – они сильно замёрзли, так как обогреватель был установлен на удалении из опасений, что глина пересохнет.

– Чонмин-си, ты снова стала важной гостьей в мастерской. Когда ты впервые появилась здесь, шла первая неделя, как я перестала жить как затворница и вышла в люди.

Чонмин отчётливо помнила тот день. Она тогда тоже впервые за несколько месяцев решилась выйти из дома, чтобы прекратить вести образ жизни «несуществующего человека», живущего в четырёх стенах так, словно он уже умер. Наверное, тот летний солнечный свет что-то им нашептал. Две женщины с разными судьбами покинули свои дома в одно и то же время. А затем линии жизни этих двоих, до сих пор не имевшие точек соприкосновения, сблизились и стали периодически пересекаться. Неизвестно, было ли это случайностью, произошедшей благодаря ряду принятых каждой из них решений, но в любом случае получилось отлично. Главное, что их судьбы оказались сплетены. Их жизни были на паузе, а потом возобновили свой ход, подгоняемые то ли волнами судьбы, то ли течениями отдельных решений.

Чохи крепко закрыла глаза, словно ощущая громаду этих волн, а потом продолжила говорить:

– Когда я смотрела, как ты пьёшь кофе, я подумала, нет ли между нами чего-то общего. Люди, которые так бережно держат чашку с кофе, в большинстве своём скрывают что-то глубоко в сердце. И вот, сама не сознавая почему, я и предложила тебе заняться керамикой. А всего за пять минут до этого я сказала Чихе, что пока что не хочу брать новых учеников, так как, пережив смерть близкого, стала бояться людей… Мне и самой было немного чудно, что я пригласила тебя сразу, как только увидела. Точнее, я подумала, что это будет интересно. А после того как ты взялась вести соцсети, атмосфера в мастерской вновь изменилась. Приходит много новеньких, а ещё многие возвращаются после долгого перерыва, чтобы вспомнить, каково это – работать в мастерской.

Чонмин и сама, когда увидела Чохи впервые, почувствовала необъяснимое влечение к ней. Чохи спросила, не хочет ли Чонмин попробовать обжигать керамику. И Чонмин тогда решила, что ей нравится, как звучит слово «обжигать».

– Я тоже сильно изменилась после того, как занялась гончарным делом, о котором раньше и не помышляла. Множество вещей тронули моё сердце, но, если выбирать самый запоминающийся момент… – задумчиво сказала Чонмин, размешивая остатки лапши, – я бы назвала тот, когда вы учили меня работать за гончарным кругом. Я взяла неверное количество воды, и глина стала слишком влажной. А вы сказали: «Вытри ей слёзы». Вы просто бросили вскользь эти слова, но я почувствовала себя ошеломлённой. Обнимать, касаться, вытирать слёзы… Когда я касаюсь глины, мне кажется, что она обнимает меня.

Считается, что в тяжёлые периоды жизни люди живут, опираясь на свои воспоминания о ярком прошлом, однако Чонмин не на что было опереться – в её памяти не было таких якорных моментов. Но теперь они появились. Мастерская «Соё» подарила ей это – страницы, которые можно будет перечитывать, когда станет тяжело.

– Обжигать керамику – всё равно что обжигать душу. Чем чаще ты берёшь в руки комковатую неприглядную глину и чем больше смотришь на неё любящим взором, тем красивее и драгоценнее она становится. Ведь если продолжать уделять должное внимание самым уродливым душам, с которыми никому не хочется иметь дело, можно разглядеть, что в них скрывается. Можно считать, что у кого-то в душе только ненависть, а на самом деле там есть место и любви, и состраданию… Там скрываются самые разные чувства. И затем наступает момент, когда даже такие души превращаются из уродливых в драгоценные.

Чонмин почувствовала, как у неё потеплело на сердце – и совсем не из-за горячего рамэна, а из-за слов Чохи. Тепло быстро распространилось по её телу, согрев даже пальцы ног, ещё минуту назад казавшиеся ледяными.

– «Обжигать керамику – всё равно что обжигать душу». Хорошие слова, хотя их сложно объяснить.

– Иногда то, что нельзя объяснить, звучит яснее всего, – ответила Чохи.

Есть вещи, подобные падающей звезде или северному сиянию, которые просто нравятся людям, безо всяких объяснений. Эти слова были прекрасны именно своей необъяснимостью.

– Учитель, я последнее время улыбаюсь меньше, чем раньше, чувствую какое-то нетерпение, замечаете? Наверное, во мне проявляются какие-то стремления, амбиции.

– Проявление амбиций – это не плохо. Ведь и счастьем умеют наслаждаться те, кто знает, что это такое. И нужно привыкнуть к этому ощущению, вдоволь им насладившись и поняв, на что это похоже.

Даже если человеку не хватает счастья или любви, он может это восполнить. По крайней мере, Чонмин, обедая с человеком, который ей нравился, решила в это верить.

В субботу вечером, перед началом занятия для людей с ограниченными возможностями, Хёсок открыл двери мастерской. Даже не успев положить сумку, он начал рассказывать новости о Чихе, которые так всех интересовали:

– Я проводил её в аэропорт. Она просила передать вам всем привет.

Чохи и Чонмин погрустнели.

– Это всё замечательно, но ещё и тревожно. С ней же можно будет связаться? – осторожно спросила Чохи.

– Ну конечно. Сейчас же двадцать первый век на дворе. Существует такое научное достижение, как видеосвязь. – Хёсок нарочито пожал плечами. – Но вас здесь только двое. А, Кисик тоже уходит из мастерской, да? – спросил Хёсок, глядя на Чонмин. Все в мастерской в какой-то момент совершенно естественным образом начали спрашивать о Кисике именно у неё.

– Что? А, да, Кисик-си вот ушёл с работы и почти закончил переезд из Сеула.

– Кисик-си? Вы до сих пор так друг друга называете?

– Э-э-э… Ну да.

– Вот как?.. Вы же так сблизились. В любом случае жаль, что он от нас уходит.

Чонмин почему-то только растерянно кивала на настойчивые расспросы Хёсока. А тот состроил недовольную гримасу, словно его её реакция не удовлетворяла.

– Сейчас начнут приходить ученики, давайте подготовимся, хорошо?

Чохи хлопнула в ладоши, чтобы разрядить обстановку, и закатала рукава кофты. Благодаря этому Чонмин смогла увильнуть от дальнейших расспросов.

– Кстати, Чонмин-си, Хёсок-си, если у вас сегодня есть время, не поможете мне на занятии? Приближается Рождество, и я хочу сгончарить несколько ёлок, но одной мне не справиться. Плата за ваш труд – жареное мясо!

Хёсок ответил, что «жареное мясо» звучит отлично. За ним и Чонмин, свободная от каких бы то ни было планов на вечер, согласно кивнула.

Все восемь участников программы заняли свои места, и урок начался. Задачей на сегодня было создать узоры на рождественской ёлке, заранее подготовленной Чонмин и Хёсоком под руководством Чохи.

– Чонмин, а ты можешь мне помочь?