Читать книгу - "Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин"

господин такой, – спросил он, – что из-за него жандармского капитана на улице крутят, как тартаренского боевика? А потом догола раздевают на дыбе?

– Быстрее вам будет пообщаться, чем нам объяснять, – весело пророкотала Маша. – А вот и они…

Я увидел низкого широкоплечего азиата с коротким седым ежиком. У него было зверское лицо убийцы и длинные мощные руки гориллы. Одет он был как типичный дальневосточный бандит – в пеструю шелковую робу с золотыми и платиновыми копиями сердомольских значков на груди.

– Позвольте представи… – начал Сердюков, но азиатский господин проманкировал знакомством и шагнул прямо к крестовине.

В руках у него появилась упаковка одноразовых палочек для еды. Сорвав бумажку, он разделил палочки, одну взял в рот, а другой нарисовал на животе Сердюкова какой-то знак, похожий на скрипичный ключ.

Палочка даже не коснулась тела Сердюкова, но он – и я вместе с ним – ощутил в солнечном сплетении сильнейшее жжение.

Нюра щелкнула пальцами.

– Смотрим сюда!

Мы с Сердюковым синхронно поглядели на унтершу. Она выставила перед собой картонку с крупно написанной фразой:

MA CHIENNE ANDALOUSE

Азиат поднял свою палочку и, держа ее как каллиграфическую кисть, написал на животе Сердюкова вертикальный столбец иероглифов. Он по-прежнему не касался кожи, но Сердюков даже взвыл от боли.

– Теперь смотрим сюда! – щелкнула пальцами Маша.

Она держала в руке фотографию человека с зеленым ирокезом на бритой голове и черепами-брэкетами на оскаленных в улыбке желтых зубах – одну из канонических карбоновых фотографий Г. А. Шарабан-Мухлюева.

Азиат тем временем выжег своей бамбуковой палочкой новое невидимое заклинание на животе Сердюкова. В этот раз боль была такой, что Сердюков заорал на все подземелье.

– Все, уже все! – успокаивающе подняла руку Маша. – Последний проход.

Господин со значками сломал палочку, бросил обломки на пол и вооружился второй – той, которую держал во рту. Поднеся ее к животу Сердюкова, он нарисовал на нем такой же скрипичный ключ, как в самом начале. В этот раз жжение было не особо мучительным, и Сердюков только охнул.

Господин бесконтактно начертил еще какие-то знаки на обоих боках Сердюкова, сломал вторую палочку тоже, поклонился унтершам и вышел из комнаты.

Я подумал, что это правильно – сломать инструмент, причинивший нам с Сердюковым столько боли. Волшебная палочка, задействованная в реальном магическом акте вредоносной природы, должна быть одноразовой, как презерватив или граната.

– Вот теперь точно все, – сказала Маша. – Сейчас зададим пару вопросов для проформы, и можете продолжать движение, товарин Сердюков…

И надо же было случиться, что именно в этот момент имплант Сердюкова меня отпустил.

Прошла секунда, и вокруг сгустился кабинет Ломаса.

* * *

– Что это за сумасшедший китаец? – спросил я, падая в кресло. – Почему его пустили ковыряться палочками для суши в животе у нас с Сердюковым? Я чуть не помер от боли. И почему меня приморозило к импланту Сердюкова?

– Дело в том, – ответил Ломас, – что сердобольские власти допустили нас к архиву с одним условием.

– Каким?

– К планированию операции подключилась их главная боевая нейросеть.

– «Калинка»?

– Именно.

– То есть мы теперь сотрудничаем с серийным… с серийной убийцей?

– У нейросетей, в том числе и этой, отсутствует требуемая для подобных инвектив субъектность. Но можно сказать, что да. Сотрудничаем. И я этому крайне рад.

– Зачем нам такое нужно?

– Во-первых, – ответил Ломас, – это было их условием. Операция проходит на территории Добросуда. Во-вторых, очень возможно, что нейросеть нам сильно поможет. Она крайне грамотно просчитывает схемы убийств – мы учимся у нее на каждом шагу.

– «Калинка» один раз уже промахнулась по Кукеру, – сказал я.

– Да. Поэтому сейчас для нее это вопрос принципа. Ну если не для нее, то для соответствующей сердобольской спецслужбы. Второй раз не промахнется.

– То есть теперь операцию планирует «Калинка»?

Ломас кивнул.

– Фактически да. «Калинка» прочла запрещенную главу из Шарабан-Мухлюева вместе с Сердюковым. Кроме того, мы поделились с ней всей информацией по кейсу. И «Калинка», кажется, уже сделала выводы. Именно она склеила вас с имплантом Сердюкова на время этой неприятной процедуры. А сейчас отправляет Сердюкова назад в Сибирь. На бизнесджете, что вообще-то бывает не часто.

– Значит, это «Калинка» наслала на нас сумасшедшего китайца?

– Подождите про китайца, – сказал Ломас, двигая ко мне поднос с коньяком и сигарой. – Обсудим прочитанное у Шарабан-Мухлюева, пока вы хоть что-то помните. Зря мы, что ли, вас посылали?

Начальство требовало полного доступа. Подняв похожий на осколочную гранату стакан, я отхлебнул янтарной жидкости.

– Что скажете? – спросил Ломас.

– Это было грозное время, – ответил я, разглядывая стакан. – Страшное и одновременно… Не знаю, титаническое. Сейчас людей такого калибра уже нет.

– Почему, есть, – усмехнулся Ломас. – Шарабан-Мухлюев до сих пор в банке. Но удалился от мира.

– Чем он там занимается?

– Тайна баночной личности охраняется корпорацией. Критики считают, что за него пишет нейросеть «Порфирий». Вы с нею много общались. Помните ее?

Мне показалось, что Ломас смотрит на меня с подозрением. Я отрицательно покачал головой.

– Для меня слово «Порфирий» – императорское имя.

Ломас вздохнул.

– Когда-нибудь обязательно вспомните.

– А эту запрещенную главу кто написал? – спросил я. – Сам Шарабан-Мухлюев? Или нейросеть?

– Думаю, нейросеть. Но на реальном биографическом материале.

– Почему вы так считаете?

– По факт-чекингу все совпадает. Но в тексте слишком много литературных реминисценций. Почти каждое предложение – это какая-то замаскированная цитата. Нейросети такое любят. В этом, можно сказать, самая их суть.

– Сначала сгенерировали, а потом засекретили. Зачем?

Ломас пожал плечами.

– Возможно, нейросеть пыталась показать сердобольским авторам, как должен работать и жить настоящий русский писатель-традиционалист свирепого и могучего таланта. Не одни же доносы строчить. Но кураторы решили, что допущен перехлест. Какую полезную информацию вы вынесли из чтения?

– Нет сомнений, что эта Ры – подруга Варвары Цугундер по кличке Рыба. Ясно теперь, откуда в шифрах Варвары слово «янагихара». Видимо, мстила за подругу. А так нового мало.

– Вы поняли в прочитанном все?

– Нет, конечно, – сказал я. – Контекст утрачен. Патина времени. Но читать не мешает. Наоборот, появляется эффект достоверности. Такие детали не подделаешь.

– Ясно, – отозвался Ломас. – А справочку чего не включили?

– Не хотел впечатление портить.

Ломас кивнул – как мне показалось, с удовлетворением.

– Теперь можете задавать вопросы.

– Кто этот чокнутый китаец?

– Это не китаец, а обрусевший японец. Дядя Ода, как его называют во Владивостоке и Москве.

– Он бандит?

– По совместительству. Но вообще-то он лучший мастер реики-до на территории Добросуда.

– А что такое реики-до?

– Закажите справку, Маркус. Только быстро. И уточните про ключи «Чоку-Рэй», «Сей-Хей-Ки» и «Хан-Ша-Зи-Шо-Нен». Чтобы мне меньше говорить пришлось.

– Меня тошнит от новой информации, – сказал я.

– Это приказ. Я повиновался.

TH Inc Confidential Inner Reference

Реики-До – японская энергетическая техника. Название, состоящее из иероглифов «Реи» и «Ки», означает примерно «универсальная жизненная энергия». Зародилась как целительство почти три тысячи лет назад. В последние два века развивается как полумагическое боевое искусство, популярное у