Читать книгу - "«Пена дней» и другие истории - Борис Виан"

– Где мне тебя ждать?

– Я выезжаю. Буду у вас через два часа.

– На своей машине?

– Да. Жди меня в своей комнате. Я просигналю три раза.

– Я подумаю.

– Пока.

Я повесил трубку, не дожидаясь ответа, и достал платок, чтобы вытереть лоб. Я вышел из кабины, заплатил и снова поднялся к себе. Мои пожитки были уже в машине, а деньги при мне. Я уже написал письмо в контору, где объяснял им, что должен срочно навестить больного брата – пусть Том простит мне это. Я еще твердо не знал, что мне делать со своей работой в книжной лавке; она мне не так уж сильно надоела. Мне ничего не хотелось обрывать окончательно. До сих пор я жил без особых хлопот и затруднений и никогда не испытывал неуверенности, но эта история начинала меня нервировать; так или иначе, но я сходил с наезженной колеи, и дальше дорога обещала быть куда менее гладкой. Я даже предпочел бы поскорее оказаться на месте, чтобы покончить с этим делом и выбросить его из головы. Вообще не переношу, когда на мне висит неоконченная работа – вот как сейчас.

Я внимательно посмотрел вокруг, чтобы убедиться, что ничего не забыл, и взял шляпу. Затем вышел, закрыл дверь на ключ и сунул его в карман. Машина ждала меня у соседнего дома. Я включил зажигание и медленно тронулся. Сразу за городом я дал полный газ и пустил машину на предельной скорости.

XVIII

На дороге была адская темень, но движение, к счастью, было не слишком оживленное. Только тяжелые грузовики время от времени попадались навстречу. Почти никто не ехал на юг. Я выжимал из машины все, что мог. Мотор гудел, как у трактора, и термометр показывал сто девяносто пять, но я тем не менее все прибавлял газу, и моя колымага как-то это выдерживала.

Мне хотелось успокоить расходившиеся нервы. После часа всего этого грохота стало полегче, я немного сбросил скорость и снова услышал поскрипывание кузова.

Ночь стояла влажная и холодная. Зима уже давала о себе знать, но мой плащ лежал в чемодане. Боже! Никогда еще мне не было так жарко. Я следил за дорожными знаками, но эта трасса не из сложных: лишь время от времени попадется заправочная станция в три-четыре постройки, и – снова дорога. Изредка по сторонам мелькали какие-то плантации или фруктовые сады, потом опять тянулись глухие места.

Я рассчитывал сделать сотню миль за два часа. На самом деле их было сто восемь или сто девять, да еще надо прибавить время, которое я потерял на выезде из Бактона и когда объезжал вокруг сада Эсквитов, чтобы подрулить поближе к дому. На все это мне потребовалось только полтора часа или чуть больше. Даже не ожидал, что моя старая развалина на это способна. Я подумал, что Лу должна быть наготове, и, проезжая мимо ворот, просигналил три раза.

Я остановил машину сразу за воротами. Сначала ничего не было слышно. С того места мне было не разглядеть окон Лу, а выйти из машины я не решался и не хотел гудеть еще раз, боясь разбудить кого-нибудь в доме.

Я решил дожидаться ее в машине и, когда закурил сигарету, чтобы немного успокоиться, увидел, как дрожат мои руки. Сделав несколько глубоких затяжек, я выбросил сигарету и долго колебался, прежде чем повторить тройной гудок клаксона. Потом, уже совсем собравшись было выйти из машины, я почувствовал, что кто-то идет, и, обернувшись, увидел ее совсем рядом.

Она пришла без шляпы, в светлом пальто и с большим чемоданом из коричневой кожи; чемодан, казалось, вот-вот лопнет. Она забралась в машину и, не сказав ни слова, уселась рядом со мной. Я закрыл дверцу, перегнувшись через Лу, но даже не пытался ее поцеловать. Она была замкнута, как несгораемый шкаф.

Я тронулся с места и развернулся, чтобы снова выехать на шоссе. Она сидела неподвижно, уставившись прямо перед собой. Я наблюдал за ней краем глаза, но подумал, что все уладится, когда мы выедем из города. Еще сто миль такой же бешеной гонки. Воздух стал суше, а тьма не такой непроглядной: чувствовалось, что мы приближаемся к югу. Но оставалось проделать еще пятьсот или шестьсот миль.

Я не мог больше сидеть рядом с ней, не произнося ни слова. Духи Лу заполнили всю машину, и это чертовски меня возбуждало; я вновь видел ее стоящей посреди спальни в разорванных трусиках и с глазами как у кошки; я вздохнул. Достаточно громко, чтобы она заметила. У нее был такой вид, словно она только что проснулась и понемногу приходит в себя; я попытался несколько разрядить атмосферу, так как все еще чувствовалась некоторая натянутость.

– Не холодно?

– Нет, – сказала она.

Она зябко вздрогнула, и от этого у нее еще больше испортилось настроение. Я подумал, что она разыгрывает что-то вроде сцены ревности, но мои руки были заняты, и я мог попытаться уладить все это только словами, если ей действительно пришла в голову такая дурацкая идея. Держа руль одной рукой, я порылся в правом ящичке, достал оттуда бутылку виски и поставил ей на колени. В ящичке лежал еще бакелитовый стаканчик, я поставил его рядом. Потом закрыл ящик и повернул ручку приемника. Надо было вспомнить об этом раньше, но я решительно чувствовал себя не в своей тарелке.

Меня слишком взбудоражила мысль о том, что еще предстояло сделать. К счастью, она взяла бутылку и открыла ее, затем налила себе стаканчик и одним глотком все выпила. Я протянул руку. Она снова наполнила стакан и осушила его второй раз. И только после этого налила мне. Я вернул стакан, даже не почувствовав того, что выпил. Она убрала все обратно в ящик, вытянулась немного на сиденье и расстегнула пуговицы пальто. На ней был довольно короткий костюм, но с очень широкими лацканами, жакет она расстегнула тоже. Под ним, прямо на тело, был надет пуловер лимонного цвета. Я изо всех сил старался не отвлекаться от дороги.

Теперь в машине пахло ее духами, виски, немного сигаретами – как раз такая смесь, чтобы кровь ударила вам в голову. Но я не стал опускать стёкла. Мы по-прежнему молчали; так продолжалось еще с полчаса; потом она снова открыла ящик и выпила еще два стакана. Теперь ей стало жарко, и она сняла пальто. И в тот момент, когда она невольно приблизилась ко мне, я чуть наклонился и поцеловал ее в шею у самого уха. Она резко отпрянула,