Читать книгу - "Собрание сочинений. Том 6. Графиня Рудольштадт. Повести и рассказы - Жорж Санд"

не огорчало его, так как, работая, он говорил себе, что это все для нее и что он будет вознагражден удовольствием видеть ее во время еды. Вечером, когда Жани засыпал и Катерина тоже шла спать, Франсуа оставался еще на час или на два с Мадленой. Он читал ей книги или беседовал с нею в то время, как она работала. Деревенские люди не читают быстро; таким образом, двух книг, которые они имели, было для них достаточно. Когда они прочитывали три страницы, это было уже много, а когда книга бывала окончена, проходило уже достаточно времени, чтобы можно было опять приступить к первой странице, которую они уже плохо помнили. Кроме того существуют два способа чтения, и это нужно бы сказать людям, которые считают себя хорошо образованными. Те, у кого много времени и много книг, проглатывают их, сколько могут, и так переполняют себе голову, что и сам бог в этом не разберется. Те же, у кого мало времени и мало книг, бывают счастливы, когда нападают на хорошее место. Они перечитывают его раз сто, не уставая, и каждый раз замечают что-нибудь новое, дающее им новую мысль. В сущности, это все та же мысль, но ее так со всех сторон изучили, так тщательно откусили и переварили, что разум, ее воспринявший, становится здоровее и плодовитее, чем тридцать тысяч ветреных умов, наполненных вздором. То что я говорю вам, дети мои, я знаю от кюрэ, который понимает в этом толк.

И так жили эти два человека, довольные теми знаниями, которые они имели, а пользовались они ими столь медленно, помогая друг другу понимать и любить, что это делало их добрыми и справедливыми. Отсюда получали они большую веру и большую бодрость, и не было для них большего счастья, как чувствовать себя хорошо расположенными ко всем окружающим и быть всегда в согласии, во всякое время и во всяком месте, относительно истины и желания хорошо поступать.

VII

Кадэ Бланшэ больше не обращал внимания на то, сколько у него тратилось в доме, так как он установил определенную сумму денег, которую давал ежемесячно своей жене на все домашние расходы, и сумма эта была очень мала. Мадлена имела возможность, не сердя мужа, лишать себя многого и помогать тем несчастным, которых она знала; она давала им когда немного дров, когда часть своего обеда, когда овощей, белья, яиц, я не знаю еще чего. Она достигала того, что помогала своему ближнему, а когда не хватало средств, она делала собственными руками работу за бедняков и мешала болезни или усталости доводить их до могилы.

Она была так бережлива, так старательно чинила свою одежду, что, казалось, живет совсем хорошо: однако же, так как она не хотела, чтобы окружающие ее домашние страдали от ее благотворительности, она приучила себя почти ничего не есть, никогда не отдыхать и спать как можно меньше.

Подкидыш видел все это и находил весьма понятным; по природе своей и по воспитанию, полученному им у Мадлены, он чувствовал в себе те же вкусы и склонность к тем же обязанностям. Только иногда его беспокоила усталость, до которой доводила себя мельничиха; и он упрекал себя, что чересчур много спит и слишком много ест. Он хотел бы проводить ночь за шитьем и за пряжей на ее месте, а когда она собиралась выдавать ему жалованье, которое выросло уже приблизительно до двадцати экю, он сердился и заставлял ее беречь тайно от мельника это жалованье у себя.

— Если бы моя мать Забелла не умерла, — говорил он, — эти деньги были бы для нее. А что вы хотите, чтобы я сделал с этим деньгами? Мне они не нужны, вы заботитесь о моей одежде и снабжаете меня деревянными башмаками. Сберегите для более несчастных, чем я. Вы и так уже слишком много работаете для бедняков! Так вот, если вы мне отдадите деньги, вам придется еще больше работать, а если вы заболеете и умрете, как моя бедная Забелла, то, я спрашиваю себя, на что мне тогда нужны будут деньги в моем сундуке? вернут ли они вас и помешают ли мне броситься в реку?

— Что это ты вздумал, дитя мое, — сказала однажды Мадлена, когда он опять вернулся к этой мысли, как это с ним случалось время от времени. — Убить себя — это не по-христиански, и если бы я умерла, твой долг был бы пережить меня, чтобы утешать и поддерживать моего Жани. Разве ты этого бы не сделал, скажи мне?

— Да, конечно, пока Жани был бы еще ребенком, и ему необходима была бы моя любовь. Но потом!.. Не будем про это говорить, мадам Бланшэ. Я не могу быть добрым христианином в этом отношении. Не утомляйте себя так, не умирайте, если хотите, чтобы я жил на земле.

— Будь покоен, я совсем не хочу умирать. Я чувствую себя хорошо. Я привыкла к работе, и теперь я даже сильнее, чем была в молодости.

— В молодости! — сказал Франсуа удивленно: — разве вы не молоды?

И он испугался, что она уже достигла тех лет, когда умирают.

— Я думаю, что я не имела времени быть молодой, — засмеялась с некоторой горечью Мадлена: — а теперь мне двадцать пять лет, и это что-нибудь да значит для женщины моего сложения; я не родилась крепкой, как ты, мальчик, и у меня были горести, которые состарили меня преждевременно.

— Горести! Да, конечно, в те времена, когда господин Бланшэ говорил с вами так грубо, я это прекрасно тогда заметил. Ах, да простит мне бог, я вовсе не зол; но однажды, когда он поднял руку на вас, будто хотел вас ударить… Ах, хорошо, что он от этого удержался, так как я схватил цеп, никто этого не заметил, я хотел уже броситься на него… Но это было уже очень давно, мадам Бланшэ, я помню, что был на голову ниже его, а теперь я вижу его волосы сверху. Но сейчас, мадам Бланшэ, когда он вам больше ничего не говорит, вы не несчастны.

— Больше уж нет, ты так думаешь? — сказала Мадлена чересчур живо, думая о том, что у нее не было любви за все время замужества. Но она прервала себя, так как это не касалось подкидыша, а она не должна была говорить об этом с ребенком. — Теперь же, конечно, ты совершенно прав, я не несчастна; я живу, как мне хочется. Мой муж гораздо лучше со мной