Читать книгу - "Леонард и Голодный Пол - Ронан Хешин"

— Пожарная тревога, — повторила она. — Вам нужно выйти отсюда. И бежать, спасая свою жизнь. Пожалуйста. Будьте любезны.

— Это правда пожар или учебная тревога?

— Я не имею права отвечать на этот вопрос, но, если бы и ответила, разницы нет никакой: в любом случае вам нужно выйти. Таковы правила.

— Скорее всего, учебная. Они ее иногда устраивают.

— Неважно. Вы должны выйти. Может, женщины и дети гибнут в огне, пока я тут с вами разговариваю.

— Я в полном порядке. Все же рискну остаться, — сказал Леонард и потянулся за наушниками.

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет и нет! — Девушка словно пропела ноту «до». — Простите, что вынуждена настаивать, друг мой, но выбора у вас нет.

Она указала на светоотражающую ленту через плечо с надписью: «пожарный инспектор».

Леонард уступил и раздраженно направился к двери.

— Не благодарите, что спасла вам жизнь, — сказала девушка ему вслед.

Он нажал кнопку самого медлительного лифта в мире и попытался восстановить цепочку мыслей о книге, чувствуя, что утратил тот самый едва уловимый момент. Так бывает, когда кажется, что вот-вот чихнешь, но твое желание вдруг улетучивается.

— Эй, эй, эй! Нельзя пользоваться лифтом во время пожара! Это же всем известно.

Девушка — пожарный инспектор следовала за ним, поняв, что от этого субъекта только и жди неприятностей.

— Тогда как же мне спуститься?

— В основном люди пользуются лестницей, но, если умеете, можно по веревке или по внешней поверхности здания на манер Человека-паука. Пойдемте, не упрямьтесь. Не слушать распоряжений пожарника — семь лет удачи не видать.

— А вам не нужно проверить другие этажи?

— Нет. Я отвечаю только за третий. На других этажах пожарники ниже рангом, так что, полагаю, число погибших там будет больше. Послушайте, не могли бы вы присоединиться к остальным на углу между парком и музеем? Будьте уж так любезны!

Леонард послушался, но, когда пошел к обозначенному месту, девушка свистнула в свисток, висевший на тесемке у нее на шее, отчего он вздрогнул, а она рассмеялась.

На место сбора девушка с вишневыми волосами принесла планшет и всех пересчитала. Эвакуированным с третьего этажа оставалось только болтать о том о сем: одни жалели, что не захватили пальто, другие прикидывали, хватит ли у них времени выпить кофе до возвращения в здание.

Девушка сложила руки рупором и поблагодарила всех за сотрудничество. По дороге обратно некоторые молодые ребята игриво шутили с коллегами, представляя, каким могло бы быть их последнее желание перед гибелью в огне. Леонард поспешил к своему столу и начал набирать текст, но момент был упущен, а с ним ушло и вдохновение. Он решил на время заглянуть в интернет и побродил там бесцельно и бездумно, но потом все бросил и пошел попить чайку.

Он стоял в кухоньке и ждал, пока закипит чайник, одновременно изучая свое отражение в дверце микроволновки. На лице кое-где оставалась щетина, которую он, задумавшись, плохо сбрил утром, и, что самое ужасное, оказалось, на нем надета пижамная рубашка, украшенная рисунком «огурцы» и карманчиком. Утром, торопясь на работу, он забыл ее переодеть. Леонард наклонился и стал рыться в глубине нижнего ящика в поисках сахара, но вдруг позади него раздался громкий чирикающий звук, сокративший ему жизнь года на два.

— Привет! Рада, что вы выжили на пожаре.

Это была девушка с вишневыми волосами.

— Так и инфаркт можно схлопотать. Что вы здесь делаете?

— Подумала, надо зайти поздороваться. Видите ли, пожарный инспектор должен знать, кого он спасает, на случай, если придется сообщать родственникам. Вообще-то, наверное… вроде бы… я знаю, кто вы, — продолжала она. — Вы Марк Бакстер, бакалавр образования, тот, кто написал всю серию «Факты на кончиках пальцев»? Я видела, как вы над ней работали у себя за столом. Прекрасные книги! У вас здорово получилось.

Серия «Факты на кончиках пальцев» относилась к массовой научно-популярной литературе. Над ней Леонард работал несколько лет назад, но недавно сделал исправленное и дополненное издание. Предполагалось, что в ней будет полно разных перечней и голых фактов, практически без оригинальных авторских мыслей, однако Леонард тихой сапой протащил в нее творческое видение предмета и превратил всю серию в «классику будущего», как было сказано в одном из издательских информационных бюллетеней. Марк Бакстер, бакалавр образования, считавшийся автором-куратором, и пальцем не пошевелил. Практикантки в офисе просто пересылали имейлы с правкой и комментариями, Марк же был на какой-нибудь конференц-связи и, вероятно, спал с другими практикантками, а степень бакалавра подсказывала, на каком поприще он успешнее всего.

— Нет-нет, я не Марк Бакстер. Он автор этих книг, а я отвечаю за содержание. Он решает, что будет в книге, а я просто пишу.

— Правда? Это такая работа?

— Надеюсь, — сказал Леонард несколько обиженно.

— Вы меня не так поняли. Просто, по-моему, это нечестно, когда вы делаете всю работу, а на обложке пишут чужое имя. Вы должны, по крайней мере, выступить в соавторстве.

— Так делать не принято, — ответил Леонард.

— Получается, вы автор-«призрак», — сказала она замогильным голосом, упорно продолжая шутить.

— Наверное, в каком-то смысле. Предпочитаю держаться в тени. Ладно, мне пора возвращаться.

— Точно. И мне тоже. Кстати, нашли сахар? Ну, что поделать, буду макать в свой чай печенье — хотите печеньку?

— Нет, спасибо, — ответил Леонард, похлопав себя по слегка выступающему животу и сразу же пожалев об этом — хлопать себя по животу, да еще перед девушкой!

— О’кей, еще поболтаем, когда будет пожар, — сказала она.

Леонард принес чашку с чаем к себе на стол и сделал вид, что печатает. Слишком много событий за один день: сначала римляне, потом пожарная тревога, а теперь еще разговор с девушкой. Честно говоря, это был его первый разговор с девушкой с глазу на глаз за очень долгое время. Сидя за столом, он еще раз прокрутил все в голове. Болтая с ней, он был немного не в своей тарелке, еще не отключился от полного погружения в книгу. И теперь перечислял все свои ошибки с преувеличенным чувством неловкости: как он не реагировал на ее шутки, какой был замкнутый, как хлопал по своему дурацкому, дурацкому, дурацкому животу (о чем вообще думал?). Ему хотелось биться головой о стол. Чтобы не зацикливаться на своем конфузе, он попытался написать отрывок о детях гладиаторов, о том, могли ли они видеть, как сражаются их отцы, но в голове возникала только мысль о собственной никчемности. Дело было даже не в том, что, как ему показалось, он понравился девушке.