Читать книгу - "Задержи дыхание и другие рассказы - Ольга Гренец"

певца: казалось, его звучный голос и преувеличенная жестикуляция предназначены для галёрки, а никак не для моторного катера на восемь человек. Луисвальдо передал управление своему помощнику Родриго – мальчику лет тринадцати, сидевшему сзади на руле, а сам глушил пиво и на приличном английском травил байки о жизни в джунглях и о своей сложной судьбе. И тут же c неменьшим энтузиазмом рассуждал о проходившем в эти дни в Бразилии чемпионате мира по футболу. Я примеряла к нему роль трагического клоуна из «Паяцев» и странным образом вспоминала Карельский перешеек и тамошнего моего приятеля Тёмку… Повернулась к Улли, чтобы поделиться впечатлениями, но он был погружён в свои мысли. Опера значила для него не больше, чем футбол. Мало надежды, что он меня поймёт.

– Представляете, а я ведь чуть не попал на первую игру в Манаусе. Двоюродный брат вкалывал бетонщиком на строительстве стадиона. Он достал парочку билетов, так мне с работы никак не вырваться. Я сейчас вроде как за главного, – хвастался Луисвальдо, сопровождая каждую фразу неподражаемыми жестами и непременным глотком пива.

…Вот босс – тот поехал, он страшный фанат… вы заметили гирлянды флажков у нас в столовой?

…А большой телевизор? Это он поставил, специально для чемпионата. Купил билеты на все четыре матча в Манаусе и взял отпуск. Впервые за двадцать шесть лет с тех пор, как начал своё дело… его мама живёт в деревне ниже по реке, так он её столько лет не видел!

Взмах рукой – глоток пива – лодка плавно скользит по широкой и тёмной глади – а Луисвальдо уже перескочил на новую тему:

– Бог с ним, с этим матчем. Его даже по телевизору смотреть не было смысла. Камерунцы без своего капитана так растерялись, как малые дети по полю бегали.

…А в Манаус мне сейчас и соваться не стоит. Бывшая караулит, денег на дочку требует. Думает, я тут их печатаю…

…Корову видите, да вот же, вот же, попить спустилась?! – прервался он на полуслове. – А там, левее, глядите, ещё левее, из воды два глаза торчат – кайман подстерегает!

Улли повернулся посмотреть, куда показывал Луисвальдо, и тяжело вздохнул. Готова поспорить, я знала, о чём он сейчас думает: по берегам широко раскинувшегося притока Амазонки паслись чудные коровы, мускулистые и горбатые, – главные виновники трагедии. Отвечая на приверженность человечества к говядине, местные жители разводили скот и нещадно вырубали леса под пастбища. Но Улли недолго предавался скорби: кайман выскочил из воды и попытался схватить корову за ногу. Мой друг аж подпрыгнул от неожиданности. Я засмеялась, а корова невозмутимо махнула хвостом и отбежала на несколько метров в сторону.

– Напрасно старается, коровы быстрее и сильнее кайманов. Зря пасть разевает, – прокомментировал Луисвальдо.

– И что смешного? – обиженно спросил меня Улли.

– А чего ты так за корову испугался? Она же экосистему разрушает.

– Не вижу повода для смеха.

Это было наше третье утро на Амазонке и, между прочим, памятная дата – 22 июня. Улли родился в Восточном Берлине, я – в Ленинграде. Мы познакомились в Калифорнии два года назад, в апреле съехались, сняли дом в городке под названием Маунтин-Вью примерно посередине между офисами наших компаний, и всё у нас складывалось неплохо. Улли не скрывал прошлого своей семьи, и мы с ним давно выяснили, что наши деды воевали друг против друга. Это как будто добавляло интриги в отношения, но мне до сих пор не представлялось случая спросить, что для него означает эта дата. Хотя допускаю, что ничего особенного: Германия начала воевать задолго до нападения на Советский Союз. Может, и не упомнишь даты всех нападений, но всё-таки…

Выспаться не удалось. Ночью донимали комары, а под утро в лесу принялись галдеть птицы и обезьяны. Погода стояла пасмурная, с утра дождя ещё не было, но нависшие над рекой тучи напоминали, что передышка временная. Накануне из-за ливня мы оказались заперты на базе; уж на что Луисвальдо и другие гиды пытались нас развлечь: то плод невиданный притащат, то адских жуков и пауков, то ещё какие-то диковинки местной флоры и фауны, – всё равно большую часть дня мы провели перед телевизором. Показывали подряд три матча чемпионата мира. Все сошлись у экрана: и проводники, и туристы из Чили, Южной Бразилии, Дании, Италии, Норвегии, Канады, даже Австралии – и все дружными криками встречали каждый забитый мяч. Так уж сложилось, что ни одна из наших национальных сборных в тот день не играла, поэтому все наблюдали за игрой с одинаковым энтузиазмом.

Все, кроме Улли. Когда начался матч между Германией и Ганой и народ заулыбался единственному среди нас немцу, он скрылся в домике.

– И чего он распереживался? У Германии сильная команда, реальные конкуренты бразильцам, – отреагировал Луисвальдо на бегство Улли. Открыл очередную банку пива, оглядел собравшихся под навесом и радостно выдохнул. – Счастье ещё, что среди вас нет англичан! На прошлой неделе их набилось как сельдей в бочке. Мы на своём веку всяких туристов повидали, но таких спесивых я ещё не встречал. Всё им не по душе. С самих пот в три ручья льёт, а в реку нырять отказываются: грязно, видите ли, и пираньи им недостаточно зубастые, и дельфины близко не подплывают, и птицы слишком громко кричат, спать не дают. Сам слышал, как тренер английской команды назвал Манаус диким местом. Вот и продули. И поделом.

А матч Германия – Гана тем временем разворачивался весьма занятно. Немцы сразу устремились в атаку, точно всю жизнь играли исключительно в тропиках, но и ганцы прекрасно отбивались, и скоро игра переместилась в центр. К концу первого тайма счёт всё ещё был по нулям, только в начале второго немцы провели, наконец, комбинацию. Марио Гетце с семи метров забил головой, ганцы тут же ответили, и, когда Джордан Айю после замены вышел на поле, его брат Андре Айю, воодушевившись, обыграл немецкого защитника и влепил мяч в левый нижний угол ворот. Го-о-ол!

Бразильские комментаторы на несколько минут зашлись восторженными воплями. Я не утерпела и пошла искать Улли. Он сидел в жаркой и влажной хижине в одних трусах под балдахином из москитной сетки и смотрел на компьютере какой-то скачанный английский сериал – Интернета и мобильной связи на базе не существовало, разве что в столовой были розетки для подзарядки ноутбуков.

– Красивую игру пропускаешь, – сказала я Улли на английском, нашем с ним лингва франка[14], – похоже, немцы всё-таки проиграют. Пойдём, все тебя ищут, хотят вместе поболеть.

Улли засмеялся чему-то на своём ноутбуке, но потом всё-таки остановил видео и поднял ко мне глаза. Лоб его был усыпан бисеринками пота.

– Ты ведь знаешь, я считаю профессиональный спорт инструментом массовой пропаганды, откровенно националистским проектом.

– Да ладно тебе! А в детстве ты мяч с друзьями гонял? Или тоже сидел взаперти и не выходил на улицу?

– Мяч гонял. Но то был не организованный спорт, а полная его противоположность. Детская игра. Я не намерен участвовать в этой истории даже в качестве наблюдателя.

– А в школе и в университете что ты делал? Тоже отказывался?

– Когда как. В школе я выяснил, что в ФРГ во многих гимназиях физкультура идёт факультативом и написал директору, что организованный спорт – только для желающих. И что у них нет морального права заставлять меня, будущего инженера, заниматься физкультурой.

Очень на него похоже. Родители Улли были физиками, себе он выбрал профессию более практичную, занимался электрическими двигателями для автомобилей, но всё равно от него за версту несло фамильным снобизмом.

– Га-на! Га-на! – из столовой неслись вопли и радостное скандирование.

– Гана, кажется, снова забила. Пойдём посмотрим. Неужели прямо совсем не интересно? В конце концов, шанс бывших колоний поквитаться с миром. Пошли позабавимся.

Но уломать его оказалось непросто. Я думала, раз уж мы промахнулись с сезоном путешествий по Амазонке, лучше отдаться на милость судьбы и радоваться, что она подкидывает нам другие развлечения. Я тоже за пять лет жизни в Америке перестала следить за футболом; ну подумать только, запланировать путешествие в Бразилию во время чемпионата мира, не подозревая о нём ни сном