Читать книгу - "Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева"

их родовой герб», — повторял Алиасхаб. Он прошел в комнату, бросился на нары. Ему хотелось забыться, бежать куда-то, где бы его не догнали воспоминания. И снова спасением от всех бед, как и тогда, когда она вырвала его из лап смерти, была для Алиасхаба Супайнат. Вот она и появилась с полной миской оладий.

— Садись, Алиасхаб, поешь, пока горячие, — сказала она ласково. — Иди к столу, Шарифат!

— Да, я ужасно голодна! — Шарифат прыгнула через окно в комнату.

— И тебе, Шарифат, надо придумать себе герб! — сказал Алиасхаб.

— Конечно, как я не догадалась! — Шарифат захлопала в ладоши. — Я попрошу брата. Он придумает. Он на выдумки мастер!

Раздался шорох. Все переглянулись. Хаджимурад очутился в комнате, тоже прыгнув в окно, как Шарифат.

— Вот и приехал! — крикнул он, кладя на стол газету. — И ничего выдумывать не стану, буду говорить только правду, — засмеялся он.

— Хорошо, хорошо, сын мой, присаживайся, — сказала Супайнат.

— Ты мне так нужен. Придумай мне герб! — попросила Шарифат.

— И ты мне нужна. В газете написано, что в Москве открывается выставка народных умельцев. У меня есть идея! — Хаджимурад поднял руку.

— У тебя всегда идеи! — улыбнулась Шарифат.

— Да у меня не голова, а Дом Советов! — крикнул Хаджимурад и тут же оглянулся. Ему показалось, что он слышит покашливание Жамалудина. — Шарифат, пошлем туда твой ковер! — сказал он уже тише.

— В Москву? Мой ковер? — удивилась Шарифат.

— Плох тот солдат, который не мечтает быть генералом, — заявил Хаджимурад. — Твой ковер заслуживает особого внимания. Правда же, дядя Алиасхаб?

— Да, да, можно! — отозвался Алиасхаб. Слова «дядя Алиасхаб» лезвием прошлись по его сердцу. «Как он похож на Зулхижат», — подумал он.

— А мы еще кого-нибудь ждем? — спросил Хаджимурад.

— Нет, надо есть, пока не остыли! Алиасхаб! Шарифат! О чем вы думаете? — встрепенулась Супайнат.

Хаджимурад наскоро проглотил несколько оладий.

— Ты пошлешь на выставку ковер с портретом Гагарина! — с этими словами Хаджимурад подскочил к окну. — Сейчас я спешу. Вернусь, все обсудим, — он выпрыгнул в окно.

— Куда ты, Хаджимурад? — крикнула вслед Супайнат. — Поешь как следует…

— Я обещал отцу кое-куда забежать! — отозвался Хаджимурад уже с лестницы.

Навстречу ему поднималась девушка с сумкой почтальона через плечо.

— Мне пишут? — пошутил цибилкулец.

— Нет, не вам! — серьезно ответила она. — Есть письмо для Шарифат.

Хаджимурад на миг задержался и, подумав, понял, что письмо от Ибрагима.

Весна! Как всегда, она вызвала братьев Зулхижат на кладбище. Все они тщательно и заботливо приводили памятник в порядок — один красил изгородь, другой, как ювелир, подправлял надпись, третий сажал цветы, четвертый утаптывал дорожку. Они ничего не узнали нового о сестре.

Жамалудин за горой думал о ней, уверенный, что тайна его не раскрыта, — Алиасхаб хранил суровое и печальное молчание. Все ладилось, о большем он не мечтал. Если бы сейчас заглянуть в его сердце, ни один человек на свете не посмел бы назвать Жамалудина «каменным Магомедом» — сердце его цвело, как весенняя лужайка под солнцем… Правда, порой приносили боль несколько камней, брошенных туда людьми, но это забывалось… Вот если бы сам он бросил в кого-нибудь хоть один, не жилось бы так хорошо ему на свете.

Весна! Раны, нанесенные деревьям ветром и морозом, затянулись. Они не видны среди белоснежных цветов и изумрудных листьев, рвущихся навстречу благодатным солнечным лучам.

РОДНИКИ РОЖДАЮТСЯ В ГОРАХ

Повесть

Авторизованный перевод с аварского Л. РУМАРЧУК.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Гора, которая летом переливается на солнце бархатом, пестреет яркими цветами, зимой покрыта льдом. Тот, кто приезжает в аул впервые и видит толстый слой льда на горе, думает, наверно, что лед здесь не тает никогда. Сколько же надо огня, думает он, чтобы растопить эту ледяную глыбу? И трудно ему представить, что достаточно нескольких теплых весенних дней, и размякнет корка льда, рыхлый снег сползет вниз, как с покатой крыши, и гора, сбросившая с себя зимнюю одежду, радостно зацветет. Словно на ней никогда и не было льда. И тогда тому, кто приедет в аул впервые в это время года, невозможно будет поверить, что эта зеленая шапка снова превратится в могучий ледник. И так до новой весны.

И в этот раз выглянуло весеннее солнце, словно вышел из калитки влюбленный юноша, постоял, осмотрелся, случайно бросил взгляд в сторону горы, и враз ожила мертвая глыба, золотые искорки заиграли на льду, И вот уже высоко-высоко, на самой вершине образовалось несколько капель. Сначала они лежали, впитывая солнце, а потом, дрогнув, медленно сдвинулись с места и потекли. Все быстрее, быстрее, сливаясь на бегу, как капли дождя на стекле. И скоро вся гора — эта мертвая, холодная, неподвижная глыба, зашевелилась, словно сдвинулась с места. Со всех сторон заструились ручьи, большие и маленькие. Большие и маленькие. Студеные. Сверкающие. Они смывали грязь и пыль. С грохотом падая вниз, они встречались там, внизу, и, звонко празднуя встречу, соединялись. Так получалась речка. А речка, выливаясь на поля, будила землю от зимнего сна, словно говорила: «Весна пришла! Просыпайтесь! Передавайте дальше. Весна пришла!» А с горы спешили все новые воды и вливались в речку. И она разливалась все шире, все веселее.

Вот она — звонкая вестница весны — попала в ущелье, с разбегу ударилась о скалу, рассыпалась на мелкие брызги, их сейчас же поглотила земля, как путник глоток воды, и, очнувшись, речка побежала дальше. Прыгая от камня к камню, от оврага к оврагу, она набирала силы. Она спешила из маленькой речки вырасти в могучую реку. Она боялась остановиться, потому что не хотела попасть в болото или гнить, застряв где-нибудь в пещере. Она хотела быть сильной рекой, чтобы нести на своей спине лес строителям, влагу полям. Чуя издалека зов турбин, она бежала, чтобы закрутиться в их лопастях.

Горная река! Счастливого пути тебе! Не останавливайся, беги вперед. И если на пути загородит дорогу камень или стоячая вода вкрадчивым голосом позовет к себе, обещая покой, — не поддавайся. А дрогнет сердце или подкосятся ноги, вспомни тогда горцев, которые живут рядом с тобой, у твоих берегов. Вспомни, как в тесных ущельях и непроходимых скалах они боролись за свободу. Вспомни, как сверкали кинжалы, как цокали копыта, как белая пена с загнанного коня была похожа на белую пену твоей струи. Вспомни и поучись у них мужеству.

Горная река! А не забыла ли ты судьбы горцев? Если забыла, я расскажу тебе. Вот смотри, к тебе идет моя односельчанка врач Сидрат. Послушай, что я тебе расскажу,