Читать книгу - "Вся вселенная TRANSHUMANISM INC.: комплект из 4 книг - Виктор Олегович Пелевин"

было, и сегодня я с щемящим чувством вспоминаю Афу в наш последний день вместе. Афа, если можешь – прости и забудь.

TREX хорошо поднял на мерче с языком динозавра, но душе своей навредил. Я правда так считаю.

Здесь, Афифа, я с тобой, а не с ним, хоть и сам носил такую майку на наших последних свиданиях, за что мне теперь очень стыдно.

Но получать от тебя минус в карму, когда мне хочется просто потеребонькать? Извини, на такое я не подписывался (и я вовсе не намекаю сейчас на твою электронную писю, это такой глагол, так что хоть напоследок попроси свои алгоритмы не шить мне дело).

Засим передаю тебя в надежные мозолистые руки товарищей сердоболов – сами теперь разбирайтесь, кто из вас рептильнее. Мне больше не жалуйся. Это ваши дела.

Насчет новых причесок никого не слушай. Светлая челка и стрелочки – это твое. Прощай, и спасибо за все…

Так я думал в те легкомысленные дни, не зная, что именно Афа… Но не буду забегать вперед.

* * *

Читательница все еще не понимает, как эта история помогла мне соблазнить Герду? Да проще простого. Достаточно было сказать, что я перестал юзать Афифу.

– Но почему? – спросила Герда, широко открывая глаза.

Такое действительно с грумерами случалось редко. Да и с фрумерами тоже, так что дело тут не в поколении.

Сперва я хотел честно рассказать про минус в карму, но в последний момент решил слукавить.

– Она не настоящая, – ответил я. – Я начал это ощущать.

– То есть?

– Ну… – я замялся.

– Говори, – сказала она. – Я твоя команда.

От команды секретов быть не должно.

И тут меня понесло.

– Ну не могу больше, и все. Тошнит от этой дуры. То политинформация, то реклама. Когда я ее юзаю, я даже сосредоточиться не могу на том, что происходит. Думаю о том, сколько она поднимает на посткоитальном промо. Только расслабишься, а она как начнет тараторить про сердоболов… Просто убил бы сучку!

Я, конечно, сгущал краски. Но совсем немного. А вот дальше уже начиналась рискованная территория.

– Тем более когда каждый день видишь рядом красивую живую девушку. Это вообще какая-то пытка.

За такое можно было схлопотать. Но Герда улыбнулась.

– Да, – сказала она, – не повезло тебе. Что ж ты делать будешь?

Я пожал плечами. Вышло это по-детски беззащитно – я даже растрогался сам.

Через пару дней Герда подошла ко мне с озабоченным лицом.

– Люсик спрашивает, что у тебя с гормонами.

– А что у меня с гормонами?

– Изменился баланс.

– Почему он так думает?

– Он не думает. Он тебя мониторит через имплант.

– А, – сказал я, – понятно. Наверно, из-за Афы. Неделя без.

Она засмеялась.

– Тебе смешно, – вздохнул я, – а мне не очень.

Я не жаловался – фемы, как сильный пол, этого не любят. Я совещался с членом команды. Это был тонкий момент, и я сделал все верно.

Несколько дней тема не всплывала, и я решил, что Герда обо всем забыла. Но она не забыла.

На выходные мы пошли в «Голову» – развеяться, курнуть тумана и взяться за новый проект. Идея его висела в воздухе давно, но мы никак не могли правильно к ней подступиться. Мы сняли по дисконту свободный гемочилл (мой новый статус это позволял), но к самой гемодиализ-машине, конечно, не подключались. Слишком дорого, да и не нужно. У нас с собой были разовые вейпы и все остальное, что нужно для творчества.

Мы собирались придумать вбойку по «Снежной Королеве». Кей и Герда просто обязаны были это сделать.

Детали сказки мы помнили плохо – сюжет предстояло освежить. Герда приготовила две дайджест-распечатки (мелованная бумага, лоснящиеся черные буквы: шик, к которому я все еще не мог привыкнуть).

Пообедав прямо в гемо-чилле, мы затуманились и погрузились в чтение.

Суть была такой – мальчик и девочка жили на севере и дружили-минус. В это время тролли сделали волшебное зеркало. Оно искажало мир, лишая его всякой прелести, и тролли захотели отразить в нем бога.

Они поволокли зеркало ввысь, но оно разбилось. Осколки попали мальчику в глаз и сердце, и он, как я понял, потерял всякий энтузиазм к потреблению. Пожилая фригидная фема забрала мальчика на Шпицберген для секс-опытов, а девочка отправилась его искать, подвергаясь опасностям и харассментам.

– И где тут вбойка? – спросил я, дочитав. – Я не вижу.

– Тут дело не в сюжете, – ответила Герда. – А в деталях. Весь текст – это как бы мелкие поэмки длиной в одно-два предложения. Вбойку можно сделать из каждой.

– Например?

– Ну, например, цветы.

– Что – цветы?

– Герда гостит у бабушки в садике, – сказала Герда, – и ищет Кея под землей. Цветы ей помогают. Они своими корешками чувствуют покойников и выясняют, что Кея между ними нет. У нас в мозгу тоже есть корешки, которыми мы чувствуем покойников. В переносном смысле, конечно… Можно сюда национальное чувство подверстать, Сталина там, бро кукуратора.

– Трипово слишком, – ответил я. – Скажут, совсем удолбались. Что еще?

– Еще… У каждого цветочка своя маленькая вбойка. Вот гиацинт, например, поет про трех сестричек. Одна была в красном, другая в синем, третья в белом. Пошли в лес, а вернулись трупиками в гробиках… Лес – универсальная метафора жизни и смерти.

Все-таки девчонки есть девчонки. Гробики, трупики. Покойнички. Никак не забудет свой фембокс.

– Нет, – сказал я, – решат, что мы на древний триколор намекаем. И про гробики тоже не надо. А то про Курган-Сарай вспомнят.

– А у одуванчика…

– Нет, – перебил я. – Цветочки не надо, фемы издеваться будут. Люсик все равно не пропустит. Давай дальше.

Герда кивнула.

– Тогда про принцессу, – сказала она, – которая прочла все газеты и все их забыла, такая была умная… В том смысле, что забыла. Ум в том, чтобы забывать.

– Лучше тогда не читать.

– Никто бы не узнал тогда про ее ум.

Тут действительно что-то мерцало, но назвать это сильным ходом было трудно.

– Сложновато, – ответил я.

Мы быстро прошлись по остальным сказочным темам: сны, пролетавшие по комнатам дворца, маленькая разбойница, щекотавшая оленя символическим нейрострапоном, неодолимая сила Герды, заключенная в ее невинном детском сердечке (тут моя Герда не выдержала и засмеялась).

Самым интересным мне показалось то место, где в атаку на сказочную Герду идут снежные хлопья, похожие на злых медвежат и безобразных ежей, а она читает «Отче Наш», и навстречу снежным големам выходят рождающиеся из ее дыхания ангелы с копьями.

– Ангелы с разрезателями мяса, – сказала Герда, – в этом самая суть человеческих религий.

– И что?

– Можно наехать по этой линии на Совет Церквей. В том смысле, что человек всегда соединяет свои представления о прекрасном и должном с той разновидностью зла, при которой кормится…

Я подумал немного. При правильной расстановке акцентов можно было отжать у «Открытого Мозга» пару кармических плюсов.