Читать книгу - "Как быть съеденной - Мария Адельманн"

– Чего я добьюсь, если сяду и расскажу свою историю? – спрашивает Бернис. – Почему я должна выкладывать ее перед слушателями? Я имею в виду – даже здесь. Почему я должна сидеть здесь и рассказывать это все вам? – Из глаз ее текут слезы. Она смотрит на свои руки и трет указательным пальцем о большой.

Рэйна достает из своей сумочки упаковку бумажных платочков.

– Потому что ты все еще жива, – говорит Уилл.

– Я вполне могла бы стать одной из них, – возражает Бернис. Она достает платочек и мнет его в кулаке.

Уилл чешет плечо.

– Я вот думаю… – Неожиданно он встает, вытаскивает два стула в середину круга, устанавливая их один напротив другого. – Небольшая ролевая игра.

Руби стонет. Гретель хмурится. Уилл объясняет, что Бернис должна сесть на один из стульев и выбрать из группы кого-то, кто займет второй, чтобы та сыграла роль одной из погибших женщин.

– Я не уверена, что это хорошая идея, – отвечает Бернис.

– Выбирать тебе, конечно, – Уилл кивает.

Она колеблется, смотрит, как тот снимает со своих брюк катышек ворса и бросает его на пол.

– Да, – говорит она. – Хорошо.

Уилл улыбается.

Она занимает свое место на одном стуле и – ко всеобщему удивлению – выбирает Эшли, чтобы та села на второй.

Эшли сияет и заявляет:

– Я в этом чертовски хороша. По сути, это как групповое свидание. – Она показательно растекается по стулу напротив Бернис, откинув голову назад и закрыв глаза.

Рэйна смотрит на Уилла, который ходит по кругу.

– Ты уверен, что она должна сидеть вот так? – спрашивает она у него.

– Давай просто посмотрим, как пойдут дела. Бернис, что бы ты ей сказала?

– Полагаю, я сказала бы, что мне жаль, – отвечает Бернис.

– Скажи это.

– Мне очень жаль, – произносит Бернис. Эшли поднимает голову.

– Ну да, мне тоже, – отзывается она. – Потому что я умерла.

– Ты хочешь поговорить о том, как ты умерла? – спрашивает Бернис.

– От ножа, от молотка или от чего-нибудь еще? – предполагает Эшли.

– Какой от этого толк? – спрашивает Гретель.

– Думаю, это проработка личных связей, – говорит Руби.

– Ты умерла легко, – произносит Бернис. – Тебя просто сразу задушили.

– Легко? – переспрашивает Эшли. – Это тебе легко говорить, потому что ты жива. Они вообще нашли части моего тела? Разве меня не разрубили на куски, а потом похоронили во дворе или вроде того?

– Эшли, – вмешивается Рэйна, – ты действительно думаешь, что женщины, которых убил Эштон, злились бы на Бернис за то, что она выжила?

– Я бы злилась, – отвечает Эшли. – Ее спасло – что? – покупка через интернет. Если я умерла, то больше ничего не смогу купить в интернете.

– Почему ты спрашиваешь о том, как она умерла, Бернис? – интересуется Уилл.

– Потому что это все, о чем они хотят говорить.

– Кто хочет говорить об этом?

– Мертвые.

– Что ты имеешь в виду?

– Призраки? – шепчет Эшли.

Бернис трет затылок, потом касается мягкой, теплой точки под ухом, возле угла челюсти. Слегка приоткрывает рот, чувствуя, как движется ее челюстной сустав. Все части ее тела по-прежнему на месте, по-прежнему работают слаженно, по-прежнему составляют живое человеческое тело.

– Они говорят со мной, – поясняет она. – Они в его мебели. Они в его вещах.

Взгляд Уилла проясняется.

– Мертвые женщины говорят с тобой? – спрашивает он. – Как?

– Не знаю. Словами – в некотором роде. Чем-то средним между словами и мыслями. Они у меня дома. Они не дают мне спать.

– С этого и надо было начинать, правда, – ворчит Руби.

– О чем они говорят? – спрашивает Уилл.

– О, о многом, – отвечает Бернис. – Или, точнее, ни о чем.

– Расскажи нам, – просит Уилл.

– Вы думаете, что я сумасшедшая.

– Лично я не вправе называть кого-то сумасшедшим, – возражает Гретель. Рэйна кивает в знак согласия.

– Выкладывай, – говорит Эшли.

* * *

Несколько дней спустя я, ощущая себя усталой и невыспавшейся, проснулась в своей старой комнате в доме матери. Моя голова лежала в изножье кровати, под таким углом, чтобы ее обвевал сырой ветер с моря. Мгновение покоя – а потом я услышала стрекот вертолета, висящего в небе, и звук работающих на холостом ходу двигателей – стадо съемочных фургонов выстроилось вдоль всей улицы. Я открыла глаза, и в поле моего зрения оказался угол особняка: синий на синем, нереальный, словно коллаж.

«Серийный убийца», – вещали в новостях, и в моих снах бывшие женщины Эштона представлялись легионом неупокоенных мертвецов. Они выползали из-под половиц и кроватей в особняке, их ледяная кожа была синеватой, глаза темными, словно синяки, черты их лиц расплывались. Они шли ко мне одинаковой шаркающей походкой, из гноящихся черных ран выпадали опарыши. В этих снах на моей собственной руке (живой, цвета здоровой плоти) темнело багровое пятно в форме ключа.

Эти женщины преследовали меня по ночам, а особняк преследовал меня днем. Он следовал за мной от окна к окну – спальня, ванная, комната. Почему все важные комнаты в нашем доме выходили окнами на эту сторону? Гнев сжимал мое сердце, словно кулак. Я больше не понимала притягательности этого особняка, как не могла и понять ту идиотку – меня, – которую этот дом привлек.

Особняк был нелепым, чрезмерным и назойливым по сути своей – чудовищная синяя насмешка. Яркие статуи псов, охраняющие подъездную дорожку, являли собой дикую смесь угрозы и детскости, словно садистски искаженные персонажи «Улицы Сезам»[8]; их губы были растянуты, обнажая блестящие десны и яркие зубы, острые, словно кинжалы. Эштон сам был безвкусной шуткой или искаженной куклой-марионеткой – вроде тех, которые оживают в фильмах ужасов, читают всем лекции, а потом убивают.

Я сказала полиции, что, если они ищут тела, им следует проверить мебель.

– Вы видели туалетный столик с костяной инкрустацией?

– У нас есть улики, – произнес детектив, прилагая огромные усилия, чтобы смотреть мне в глаза, одновременно игнорируя меня.

Я знала, что эти «улики» – кучка намеков, которую Эштон оставил в качестве предсмертной записки. Это был ложный след, однако к дому прибывали экскаваторы, сыскные собаки и лодки. Эштон был мертв, он был серийным убийцей, и все же его словам придавали больше веса, чем моим.

После похорон Тейлор мне пришлось уехать из Хэмптона. Наоми помогла мне перебраться в дешевое жилье по субаренде в Квинсе. В бакалейном магазинчике по соседству кассир смотрел на меня во все глаза, а потом стал коситься куда-то в сторону. Я проследила за его взглядом – там находилась витрина с газетами и журналами. Я взяла газету, на первой странице которой красовался заголовок «Когда любопытство убивает», – как будто смертельным был