Читать книгу - "Чернее чёрного. Весы Фемиды - Найо Марш"

Роуз заметила, как у Марка потемнело лицо, и он отстранился.

— Я не могу ничего с собой поделать, Марк, — пролепетала она.

Она выслушала его доводы и чувствовала, с каким трудом он пытается держать себя в руках. Марк несколько раз повторил, что они должны смотреть на вещи объективно.

— Подумай сама! — Он едва сдерживался. — Китти есть, разве не так? А как насчет Джеффри Сайса и сестры Кеттл? Почему ты ограничиваешь круг подозреваемых только Лакландерами?

Роуз отвернулась и, положив руку на опущенное стекло, уткнулась в нее лицом и разрыдалась.

— Будь я проклят! — взорвался Марк и, выскочив из машины, принялся нервно расхаживать взад-вперед, пытаясь успокоиться.

В этот момент на дорожке появилась машина с возвращавшейся домой Китти за рулем. Увидев автомобиль Марка, она притормозила. Роуз, всхлипывая, пыталась взять себя в руки. После секундного размышления Китти вылезла из машины и подошла к Роуз. Марк сунул руки в карманы и отошел в сторону.

— Я не хочу показаться назойливой, — сказала Китти, — но, может, я могу чем-то помочь? Если мне лучше уехать — просто скажи.

Роуз подняла глаза и впервые заметила на лице мачехи признаки страдания, которые Китти с трудом пыталась скрыть. Девушке впервые пришло в голову, что люди могут переживать горе по-разному, и она почувствовала в ней родственную душу.

— Спасибо, что остановилась, — сказала Роуз.

— Все в порядке. Я тут подумала, — продолжила Китти с необычной для себя неуверенностью, — что ты вроде как собиралась переехать. Если надумаешь, просто скажи. Я говорю не о будущем, а про сейчас. Наверное, Марк предложил тебе переехать с Нанспардон. Если хочешь, так и сделай. Со мной все будет в порядке.

До этого Роуз не приходило в голову, что если она переедет в Нанспардон, то Китти станет совсем одиноко. В голове у нее зароился целый ворох мыслей и воспоминаний. Роуз только сейчас вдруг осознала, в каком сложном положении оказалась мачеха, и решила, что должна ее поддержать. Она даже подумала, что флирт Китти с отцом Марка мог быть вызван чувством одиночества, от которого та наверняка страдала. Несмотря на толстый слой косметики, лицо мачехи выглядело осунувшимся, а сама она — потерянной.

«В конце концов, папа любил нас обеих», — подумала Роуз.

— Ну ладно, тогда я поехала, — как-то неловко произнесла Китти.

Роуз вдруг неожиданно захотелось остановить Китти и сказать, что они поедут домой вместе, и она взялась за ручку, чтобы выйти из машины, но тут вмешался Марк. Он вернулся к машине и обратился к Китти:

— Я тоже на этом настаивал. В конце концов, я врач, и таковы мои предписания. Она поживет в Нанспардоне. Я рад, что вы со мной согласны.

Китти одарила его взглядом, каким автоматически награждала всех достойных внимания мужчин.

— Я рада, что о ней позаботятся, — сказала она и вернулась в свою машину.

Роуз проводила ее взглядом, чувствуя угрызения совести и неловкость.

3

По дороге в Чайнинг Аллейн излагал свои соображения относительно седьмой главы мемуаров:

— Следует иметь в виду характер личности полковника, о котором можно судить по отзывам окружающих. За исключением Данберри-Финна, все сходятся на том, что Картаретт был хорошим и совестливым человеком с обостренным чувством чести. Идем дальше! Напомним себе, что перед смертью старый Лакландер был очень обеспокоен чем-то связанным с Картареттом и мемуарами и что он скончался с именем Вика на устах. Идем дальше! Как только заходит речь о мемуарах или молодом Викки Финне, все вокруг начинают сильно нервничать. Дальше! И Финн, и леди Лакландер признают, что после выяснения отношений Октавиус и полковник обсуждали какой-то вопрос. Леди Лакландер открыто заявила, что не станет предавать гласности, что именно обсуждалось, и Финн, узнав об этом, тоже отказался что-то сообщить. Полковник ушел из дома нанести визит Финну, с которым уже давно не ладил. А теперь постараемся связать воедино все эти факты, памятуя об обстоятельствах смерти молодого Финна, косвенном признании Джорджа Лакландера, что мемуары обеляли Людовика, утверждении Роуз, что ее отец отправился с благой вестью, и содержании письма издателя. И что получается?

— В седьмой главе содержалось нечто реабилитировавшее молодого Финна. На полковника возложили миссию принять решение, стоит ли это публиковать. Он сомневался, как лучше поступить, и отправился к Финну, — продолжал излагать свои выводы Фокс, — чтобы узнать его мнение. Мистер Финн в это время рыбачил, и полковник пошел его искать. Потом разразился скандал, и как поступил полковник?

— Полагаю, — ответил Аллейн, — он обозвал его старым и бессовестным браконьером, но сообщил, что пришел совсем по другому поводу. И рассказал о седьмой главе. А поскольку на теле полковника рукописи не оказалось, мы делаем вывод, что он передал ее мистеру Финну. Это подтверждается тем, что на столе мистера Финна я видел конверт со стопкой напечатанных страниц, который был надписан рукой полковника и адресован Октавиусу. И какой же напрашивается вывод, дружище Фокс?

— Относительно седьмой главы?

— Относительно седьмой главы.

— Я предпочитаю услышать ваше мнение, — с улыбкой уклонился тот от ответа.

Аллейн изложил свою версию.

— Что ж, сэр, — отреагировал Фокс, — это очень даже может быть. И для любого из Лакландеров является достаточно веским мотивом, чтобы избавиться от полковника.

— Однако если допустить, что мы правы в своих смелых догадках, Фокс, то леди Лакландер слышала, как полковник передал рукопись седьмой главы мистеру Финну. И тогда, если уж Лакландеры и были готовы пролить чью-то кровь, то логически их жертвой скорее пал бы мистер Финн.

— Леди Лакландер могла не расслышать всего, что говорилось.

— Тогда почему в таком случае она столь уклончиво говорит об этом, и о чем они с полковником беседовали потом?

— Проклятие! — разочарованно воскликнул Фокс. — А может, мемуары, седьмая глава, и виновник кражи секретных документов в Зломце вообще никак не связаны с преступлением!

— Мне представляется, что связаны, но не являются главным.

— Ну, мистер Аллейн, если придерживаться вашей логики, то это — единственное разумное объяснение.

— Вот именно! Скажу тебе больше, Фокс: мотиву зачастую нельзя придавать первостепенное значение. А вот и Чайнинг. Впереди заправка и — внимание, Фокс, постарайся держать себя в руках! — там наша ненаглядная Кеттл заливает бензин в свою свежеокрашенную машину. Не сомневаюсь, что свой автомобиль она называет каким-нибудь ласковым прозвищем. Если вы обещаете вести себя прилично, мы остановимся и тоже заправимся. Доброе утро, сестра Кеттл.

— С добрым утречком, сэр, — отозвалась сестра Кеттл, поворачиваясь к ним сияющим лицом. Она похлопала машину