Читать книгу - "Заметки о моем поколении. Повесть, пьеса, статьи, стихи - Фрэнсис Скотт Фицджеральд"

Джерри. Прекрасно, пусть я стою пятьдесят долларов в неделю, зато такой жене, как ты, красная цена – тридцатка.

Шарлотта. Что ты сказал?!

Джерри. Я совершил страшную ошибку, что женился на тебе.

Шарлотта. Прекрати сейчас же! Чтоб ты сдох! Чтоб тебя похоронили! Чтоб тебя кремировали! Хоть тогда немного отдохну.

Джерри. Где? В богадельне?

Шарлотта. Туда я так и так попаду.

На самом деле Шарлотта не то чтобы очень сердится. Это самодовольная и уверенная в себе особа, и ее немного раздражает неожиданная строптивость мужа. Она знает, что Джерри всегда будет ее подкаблучником. И ссору эту она разыгрывает невсерьез – только чтобы избежать ежевечерней скуки.

О чем же ты думал до свадьбы?

Джерри. Поди подумай, когда ты мне на голову села.

Под чьими-то неверными шагами скрипит лестница. В комнату, пошатываясь, вступает папа – отец Джерри, по имени Хорейшо.

Папа родился в 1834 году. Для своих восьмидесяти восьми лет он неплохо сохранился, если было, конечно, что сохранять. В свое время он, наверное, был инициативнее Джерри, однако в жизни не преуспел и последние двадцать лет неудержимо слабеет рассудком. Пенсия ветерана Гражданской войны дает ему призрачную независимость, и на Джерри (которого он по-прежнему считает мальчишкой) и Шарлотту (ее он недолюбливает) он посматривает как бы с заоблачных высот. Он мало читал в молодые годы, зато теперь погрузился в чтение Ветхого Завета и духовной литературы и целыми днями просиживает в библиотеке.

Папа – мелкий сморщенный старикашка, заросший до полного сходства с французским пуделем. Близкая слепота и почти полная глухота усиливают впечатление, что он не от мира сего и что за выцветшими пустыми глазками скрывается глубокая работа мысли. Это впечатление от начала до конца ошибочно. Его мозг либо совершенно бездействует, либо переваривает какую-нибудь житейскую белиберду. Папа неспособен даже на мелочные склоки – единственное оружие стариков против час от часу усиливающегося наступления жизни и юности.

Войдя в комнату, он, не глядя по сторонам, тряся головой и шамкая, ковыляет прямехонько к книжному шкафу.

Джерри. Привет, папа.

Папа не слышит.

(Громче.) Ищешь Библию, папа?

Папа (он уже добрел до книжного шкафа и отвечает Джерри, повернувшись к нему всем корпусом). Я не глухой, сэр.

Джерри (решив разговорить старца). Как ты думаешь, папа, кого выдвинут кандидатом на пост президента?

Папа (делая вид, что не расслышал одно-два слова). То есть ты имеешь в виду…

Джерри (громче). Кого сегодня изберут кандидатом, как ты думаешь?

Папа. Тут и думать нечего: величайшим президентом был Линкольн. (Он снова поворачивается к шкафу, всем своим видом выражая, что раз и навсегда разрешил некий тривиальный вопрос.)

Джерри. Я говорю о сегодняшних выборах. Сегодня будут выбирать кандидата в президенты. Ты что, газет не читаешь?

Папа (не разобрав ни единого слова). Хм.

Шарлотта. Ты же знаешь, что он ничего не читает, кроме Библии. Что ты пристал к нему?

Джерри. В библиотеке он читает энциклопедию. (С обличительным пафосом.) Если бы он читал газеты, то во всем бы разбирался и мог высказать мнение. А он молчит, как истукан.

Шарлотта. Да, он не треплет языком целыми днями. Хотя бы на это ему соображения хватает, верно, папа?

Папа не отвечает.

Джерри. Послушай, Шарлотта, никто ничем не треплет. Встречаю вот я человека на улице, и он говорит: «Ну что, кого-то там выдвинули в президенты», а я на это: «Ну, штока… вота…» Что, если я скажу: «Величайшим президентом был Линкольн»? А он мне: «Да уж, всем шишкам шишка».

Папа (растерянно обернувшись к ним). Кто-то взял мою Библию…

Джерри. Никто ее не брал, папа, она на второй полке.

Папа (не слышит). Не люблю, когда ее переставляют.

Шарлотта. Никто ее не переставлял.

Папа. Старуха-мать, бывало, говорила мне: «Хорейшо…»

В этот момент его взгляд натыкается на Библию, и он теряет мысль. Папа вытягивает Священное Писание, попутно сбросив на пол две-три книги. Грохот, с которым они падают, ему не слышен, и, полагая, что собеседники не заметили его оплошности, папа ногой загоняет упавшие книги под шкаф. Джерри и Шарлотта обмениваются взглядами. С Библией под мышкой папа прокрадывается к лестнице. На первой ступеньке замечает что-то блестящее. Не без труда нагнувшись, безуспешно пытается подобрать предмет.

Папа. Эй, здесь гвоздь, а похоже на монетку. (Начинает подниматься по лестнице.)

Джерри. Думал, что нашел десять центов.

Шарлотта (со значением). Нашел где искать.

В наступившей тишине слышно, как папа взбирается по лестнице. Примерно на половине пути раздается шум, как будто он оступился. И снова тихо.

Джерри. Папа, ты жив?

Нет ответа. Слышно, как папа возобновляет свое восхождение.

Передышку сделал.

Подходит к книжному шкафу, подбирает и ставит на место книги. Дз-з-зинь! Опять звонят в дверь. Наверно, это бэ-у-тэ…

Я сам открою!

Шарлотта (она уже на ногах). Нет, я открою. Это моя сестрица Дорис, я знаю, как она звонит. А ты уже открывал.

Джерри. Тот раз не считается – человек ошибся дверью. По правилам теперь моя очередь.

Открыть дверь – приятное отвлечение, из-за этого они каждый раз устраивают перебранку.

Шарлотта. Я открою!

Джерри. Пожалуйста, не утруждай себя.

Дз-з-зинь! Звонят уже нетерпеливо.

Шарлотта и Джерри (вместе). Давай по-хорошему!..

Вместе устремляются к двери. Джерри открывает рот, намереваясь еще поспорить, и в эту минуту она влепляет ему пощечину. И, молниеносно проскользнув к двери, открывает ее.

Какова, а? Джерри стоит с окаменевшим лицом, а в комнату входит Дорис, сестра Шарлотты.

Что ж, давайте я расскажу вам о Дорис. Ей девятнадцать лет, хорошенькая. Мила, стройна, в одежде видно стремление поспеть за всеми модами сразу. Она принадлежит к той категории среднего класса, где девицы воротят нос от работы, а вовсе не работать средства не позволяют. В этом, вероятно, четвертьмиллионном городе она знает нескольких девушек, которые знают нескольких девушек, являющихся «общественными деятелями», и оттого полагает, будто принадлежит к местной аристократии. В мыслях, манерах и поведении она подражает кинозвездам, также набираясь впечатлений от великосветских дебютанток, которых иногда видит в городе и о которых знает всю подноготную. Дорис – прилежная читательница светской хроники.

Она входит горделивой поступью, слегка наклонив вперед голову. Говорит усталым голосом, важные слова выделяет поднятием бровей.

Дорис. Привет вам, люди.

Джерри (сквозь зубы, чтобы не сорваться). Здравствуй, Дорис.

Мельком взглянув на стул (чистый ли?), Дорис садится.

Дорис. Ну,