Читать книгу - "Сталин и мошенники в науке - Валерий Сойфер"

"Министру сельского хозяйства Союза СССР

товарищу Бенедиктову Ивану Александровичу

Возвращаю стенограмму "Спорные вопросы дарвинизма".

Считаю своим долгом заявить, что как в докладе, так и в исправленной стенограмме (где ряд мест немного сглажен против того, что на слух мне казалось было в докладе), докладчиком излагаются лично от себя давние наговоры на меня антимичуринцев-морганистов-неодарвинистов.

Такая критика делается в секрете от меня, с тем чтобы я не смог ни устно, ни в печати возразить и опровергнуть.

Для характеристики уровня научной критики моих научных работ прилагаю выписку с 30 стр. стенограммы, где разбирается одно из моих положений. Просьба сравнить данную выписку с тем, что написано в моей статье по этому вопросу. Соответствующая страница моей статьи подклеена к выписке. На таком же научном уровне построена и вся остальная критика.

В исправленной стенограмме не указывается ни названия моих работ, ни страниц, из которых берутся цитаты. Поэтому читатель не имеет возможности сопоставить высказывания докладчика по тому или иному вопросу с моими высказываниями. Я уже неоднократно заявлял, что в тех условиях, в которые я поставлен, мне невозможно работать как Президенту Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина.

Для пользы сельскохозяйственной науки и практики прошу поставить вопрос об освобождении меня от должности Президента и дать мне возможность проводить научную работу. Этим самым я смог бы принести значительно больше пользы как нашей сельскохозяйственной практике, так и развитию биологической науки мичуринского направления в различных ее разделах, в том числе и для воспитания научных работников.

Академик Т. Д. Лысенко"

11/V- 1948 г.

-

№ Л-1/497

На основании письма можно высказать осторожное предположение, что в этот момент Лысенко уже имел некоторую информацию о реакции Сталина на его первое обращение и посчитал, что ускорение событий пойдет только на пользу. Именно надеждой на положительное к нему отношение Сталина мог объясняться такой тон письма Бенедиктову — совершенно отличный от тона первого письма. Лысенко уже не унижался, а открыто шел в атаку, обвиняя Ю. А. Жданова в низком научном уровне его доклада, в некомпетентности и даже нечистоплотности. Чего стоили одни упоминания, что Жданов, дескать, передергивал цитаты из его статей, или сетования, что не проставлены страницы его работ, откуда Жданов брал цитаты, а это, видите ли, лишает читателей возможности текстуального сравнения. Он, конечно, продолжал настаивать, что он — невинно пострадавший, жертва секретной критики, хотя о каком секрете можно было говорить, если Жданов читал лекцию нескольким сотням человек, и Лысенко слышал её собственными ушами, а стенограмма лекции была размножена. Ему стыдно было признаться, что он не набрался храбрости войти в зал. Ведь сетования, что ему, Президенту, депутату Верховного Совета СССР, директору института и прочая и прочая, "не дали билета" на лекцию, даже наивными назвать было нельзя.

Расчет оказался верным — Сталин, наконец-то, вызвал к себе "несправедливо обиженного". По-видимому на этой встрече присутствовал А. А. Жданов — 20 мая в его записной книжке появилась запись: "О Лысенко выговор Ю[рию Жданову?]" (14). На обороте следующей странички записной книжки Жданов-старший дважды подчеркнул запись "Кремль Лысенко" (15). В Кремле находился кабинет Сталина, у самого А. А. Жданова и его сына кабинеты были в здании ЦК партии на Старой площади, следовательно, можно предполагать, что встретить Лысенко в Кремле можно было в кабинете Сталина, и встреча эта (или две последовавшие друг за другом встречи?) произошли в последнюю неделю мая. Занесенные в записную книжку чуть дальше фразы могли принадлежать скорее Лысенко, а не Сталину, настолько характерно они передают мысли "Главного агронома", постоянно на эти темы витийствовавшего: