Читать книгу - "Лавкрафт - Глеб Елисеев"

Многие вопросы, возникающие при чтении «Снов в Ведьмином доме», так и остаются без ответа. Например, зачем в истории появились предки Старцев (или их «кузены», обитающие на забытой прародине)? Для чего Кеции и Бурому Дженкину было нужно, чтобы Джилмен обязательно отправился к «престолу Азатота»? И какова роль Ньярлатхотепа в этих событиях? Конечно, опираясь на весь контекст творчества Лавкрафта, можно по этому поводу наворотить кучу вполне правдоподобных предположений. Однако эти предположения так и останутся предположениями. Ясно лишь одно — Лавкрафт ответы на эти вопросы даже не запланировал, развертывая перед читателями лишь череду пугающих картин. Сказано же — «Сны в Ведьмином доме». Так что и смотрите их, как сны, не заморачиваясь логическим осмыслением происходящего.

В этом же тексте предстает наиболее подробный образ Аркхэма из всех рассказов Лавкрафта. Это чуть ли не единственная история, где действие разворачивается в самой столице «альтернативной» Новой Англии. И хотя особых пейзажных зарисовок мы не увидим, отдельные городские «достопримечательности» тут же остаются в памяти (вроде мрачного острова на Мискатонике, где в древности проводились шабаши).

Лавкрафт ощущал экспериментальность «Снов в Ведьмином доме» и поэтому разослал его копии нескольким друзьям, прося оценить сделанное. Неожиданно с жестокой критикой на рассказ обрушился О. Дерлет, парадоксально уверяя, что он настолько плох и недостоин, что, конечно, будет легко опубликован. Ошарашенный Лавкрафт, хоть и назвал в ответном письме свой текст «чепухой», все-таки был заметно расстроен вердиктом друга. Предлагать к изданию он его даже не решился. И здесь надо отдать должное Дерлету — несмотря на то что ему «Сны в Ведьмином доме» резко не понравились, он не только отослал текст Ф. Райту, но и настаивал на публикации. Впрочем, его изначальное пророчество действительно сбылось — Райт охотно взял рассказ и быстро выплатил за него сто сорок долларов Лавкрафту. «Сны в Ведьмином доме» появились в «Уиерд Тейлс» в июне 1933 г.

В начале 30-х гг. XX в. круг знакомств Лавкрафта пополнился еще одним любопытным персонажем — У. Ламли, приславшим письмо с вопросами по мифологии Ктулху, которую он посчитал за реально существующий оккультный и религиозный феномен. И, несмотря на попытки Лавкрафта его разубедить, долго и упорно оставался при своем мнении. Впоследствии Ламли стал уверять, что, если даже авторы рассказов о Великих Древних и не верят в этих богов-монстров, они все равно тайно исполняют их волю и бессознательно пишут под их диктовку. Видимо, такие взгляды скорее забавляли Лавкрафта, чем раздражали. Во всяком случае, он не только не прервал переписку с У. Ламли, но позднее даже стал его соавтором.

Другое примечательное знакомство состоялось у Лавкрафта во время очередного весенне-летнего путешествия по Соединенным Штатам. В этот раз его главной целью стал Новый Орлеан, куда он и прибыл 11 июня 1932 г., до этого посетив ряд других городов южных штатов. Еще до начала поездки он, видимо, планировал встретиться с Р. Говардом, но тот не смог вырваться на «рандеву» с другом. Зато Говард порекомендовал Лавкрафту своего хорошего знакомого из Нового Орлеана — Эдгара Хоффмана Прайса. Бывший выпускник Вест-Пойнта и ветеран Первой мировой войны, Прайс, потеряв работу в начале Великой депрессии, перебивался сочинением художественных текстов. Впрочем, для большинства его сочинений термин «художественный» будет слишком сильным. Сам Прайс, кстати, это хорошо понимал и относился к своему занятию исключительно как к способу заработка, стабильно поставляя произведения среднего уровня в большинство популярных журналов 30-х гг. О Лавкрафте он тоже слышал от Говарда и с охотой встретился с путешественником из Род-Айленда.

Позднее Прайс так описывал нового знакомого: «Он был одет в мешковатый старый костюм табачного цвета, с аккуратными заплатками в нескольких местах… Глаза, которые я увидел, были темно-карими, живыми, глубокими и совершенно нормальными — вопреки моим ожиданиям, без какой бы то ни было таинственности. Что же касается прочего, то он сутулился так, что я недооценил его рост, равно как и ширину плеч. У него было худое, узкое вытянутое лицо с длинными подбородком и челюстью. Ходил он скорым шагом. Его речь была быстрой и немного прерывистой — как будто его телу было трудно угнаться за живостью ума… Я был до некоторой степени напряжен, не столько от перспективы встречи с легендарной личностью, обладавшей, по моим представлениям, сверхъестественным взором, сколько от доходивших до меня слухов, — а именно что он был невыносимо строгим пуританином, из-за чего приходилось контролировать свою речь и особенно избегать любого упоминания алкоголя или привычек, которые он считал порочными. Но уже через мгновение я знал, что он не был ни вампиром, ни пуританином, а дружелюбной и человечной личностью, вопреки производимому впечатлению ожившего словаря. Он не был напыщенным, не был и надменным, — как раз наоборот. Просто у него была склонность использовать официальную и академическую манеру для выражения самых легкомысленных замечаний»^[339].

Неожиданно Прайс и Лавкрафт моментально нашли общий язык. Они прообщались почти двадцать восемь часов (честно говоря, эта цифра кажется несколько преувеличенной) и расстались хорошими друзьями, договорившись обмениваться письмами. Как и Ламли, Прайс стал и постоянным корреспондентом Лавкрафта, и его соавтором.

Из Нового Орлеана Лавкрафт двинулся на север, посетив еще несколько городов бывшей Конфедерации и временно завершив свои странствия в «ненавистном» Нью-Йорке. Однако 1 июля он получил паническую телеграмму из Провиденса от Энни Гэмвелл — его другая тетушка, Лилиан Кларк, оказалась на грани смерти. Лавкрафт заторопился в Провиденс и успел застать тетю еще живой, но уже почти в бессознательном состоянии. Она скончалась 3 июля 1932 г.

Как и после смерти матери, Лавкрафт был поражен горем, однако старался сохранять обычное стоическое самообладание. Лилиан давно и тяжело болела, и все же ее уход оказался внезапным и неожиданным, выбившим племянника из привычной жизненной колеи.

Лавкрафт пришел в себя лишь в конце лета 1932 г., совершив несколько более коротких путешествий. В частности, 31 августа он съездил в Ньюберипорт, чтобы наблюдать солнечное затмение, а уже в начале сентября вновь посетил Канаду, побывав в Квебеке и Монреале.

СОРАТНИКИ И ПРЕДШЕСТВЕННИКИ

Роберт Чэмберс

В отношении этого американского писателя можно говорить лишь о его слишком запоздалом влиянии на Лавкрафта. Фантаст из Провиденса открыл для себя творчество Чэмберса лишь в 1927 г. и очень высоко оценил. Он называл его титаном литературы, к сожалению, неправильно употребившим свой талант. И в этом мрачном суждении есть доля правды.

Роберт Уильям Чэмберс родился 26 мая 1865 г. в Нью-Йорке в семье известного юриста. (Между прочим, его мать, Кэролайн Чэмберс, по прямой линии происходила от Р. Уильямса, основателя Провиденса.) Чэмберс учился в Бруклинском политехническом институте и параллельно стремился рисовать картины. Интерес к живописи победил, и в 1886 г. он уехал в Париж, чтобы обучаться в Академии изящных искусств. Во Франции Чэмберс пробыл до 1893 г., и воспоминания о парижском периоде жизни отразились в его прозаических произведениях. По возвращении в США он начал работать журнальным иллюстратором, чьи произведения охотно публиковали «Вог», «Лайф» и другие журналы. Тогда же вышли в свет и его первые рассказы.