Читать книгу - "Меня зовут Корокотта - Александр Васильевич Чернобровкин"

широкий круг покупательниц, сбыт будет мизерный. К тому же, этот товар хранится плохо, особенно в жару. Хотя я могу сильно ошибаться. Наверное, попробовал бы зарабатывать на губной помаде, если бы не свечи, мыло и зеркала, навар от которых намного больше и спрос стабильно высокий, сильно превышающий предложение. Я привез из Армении кожаный мешочек кармина, который там почти в четыре раза дешевле. Теперь по потребности делаю малые партии губной помады для жены, тещи, пары их влиятельных подруг и теперь вот для любовницы. Эдакий личный дамский парфюмер. Никогда бы не подумал, что паду так низко.

— Теперь понятно, почему Флавия передала мне через знакомую, что у меня никогда не будет такой! — радостно произнесла она.

— Из-за чего вы поссорились? — задал я вопрос, чтобы лучше понять мотивы, которые движут моей женой.

Предполагал, что дело в неподеленном мужчине.

— Спурий запретил мне видеться с Флавией после того, как стала гладиатрисой, — поведала моя любовница. — Он дружил с отцом ее первого мужа.

Надо же, а мне Спурий Геганий даже не намекнул, что знаком с моей женой. Видать, опасался, что откажусь от сделки или выкручу руки еще сильнее, хотя куда больше⁈

Флавия узнала о том, что у соперницы такая же губная помада, как у нее, через шесть дней. Предполагаю, что информация добиралась кружным путем. Возможно, уведомили ее и о том, что у меня отношения с Марсией Геганией на пару десятков сантиметров глубже, чем деловые, но даже не заикнулась об этом. В республике Рим изменить может только жена, а муж — всего лишь разгрузиться на стороне.

— Как ты посмел подарить ей мою губную помаду⁈ — гневно налетела Флавия, когда я расслабленный и довольный вернулся от любовницы.

— У нее горе, семья находится на грани разорения. Поддержал, как мог, — сказал я в оправдание.

— Ты и так помогаешь ей, разрешив жить в долг! — не унималась она.

Поняв по ответу Марсии Гегании, где болевая точка у Флавии, я сам наехал:

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя неподобающе для жены богатого всадника⁈ Негоже нападать на женщину из более низкого социального круга, муж которой на грани разорения. Этим ты унижаешь, позоришь нас обоих. Если тебе хочется с кем-то скандалить, найди ровню, а лучше патрицианку. С теми, кто ниже, принято не враждовать, а подавать им милостыню, чтобы не забывали, кто есть кто.

Мои слова впечатлили жену сильнее, чем я предполагал, залепетала виновато:

— Я не подумала об этом… Мы с ней знакомы много лет… Привыкла, что мы из одного круга…

— Отвыкай. Ты теперь богатая, живешь в домусе на склоне Палатина и ведешь образ жизни, достойный патрициев. Пора забыть о бедняках, среди которых ты выросла, — посоветовал я.

— Мои родители не были бедными! — возразила она чисто из желания не сдаться быстро.

— Богатыми они тоже не были, — напомнил я.

С этим не поспоришь.

— Больше не дари ей губную помаду! — потребовала Флавия, чтобы последнее слово было за ней.

Я промолчал, чтобы последнее слово было за ней, иначе перебранка никогда не закончится. Все равно ведь не сможет проверить. Это в первый раз легко обнаружить, а дальше Марсия Гегания может использовать мой подарок экономно, поэтому хватит на длительный срок.

Впрочем, вскоре следить стало невозможно. В начале декабря в Рим вернулся Октавиан Август, который навел порядок на Ближнем Востоке и решил отдохнуть или наоборот. По пути к его процессии присоединился Спурий Геганий, прибывший в Рим, чтобы продать виллу под Неаполем, погасить долги и увезти жену в Иллирик, где он стал правой рукой проконсула Публия Силия. Судя по тому, с какой легкостью отсчитывал мне золотые ауреусы, дела у него там идут неплохо. Управление провинцией — это особый вид мздоимства, беспощадного и безнаказанного.

Глава 60

Новый год император Гай Юлий Цезарь Октавиан Август начал с законов, которые, по его мнению, должны повысить в республике рождаемость и нравственность. Трижды женатый и сотни раз оброгаченный, он пытался отомстить. Все мужчины-патриции и всадники в возрасте от двадцати пяти лет и до шестидесяти и женщины от двадцати до пятидесяти обязаны были состоять в браке. Овдовел или развелся — опять лезь в ярмо. При этом запрещалось вступать в брак с вольноотпущенниками и людьми, торгующими телом: проститутками, актерами, гладиаторами… Холостяки остались без зрелищ. Хорошо, хоть хлеб не отобрали. В этом наказании было и второе дно. Обычно в Большом цирке проводилось общение императора с народом, голосовали за непопулярные законы, ответственность за которые правитель хотел разделить с подданными. Для этого трибуны были разделены на три сектора: в большом сидели женатые, которые и голосовали, а в двух малых — несовершеннолетние и их наставники. Вдобавок холостяки не могли получить наследство, которое уходило в казну. Вечных дев штрафовали на один процент от стоимости их имущества. Зато отец троих детей освобождался от многих общественных обязанностей, а мать получала много прав, становясь почти независимой от мужа. В итоге резко выросло количество фиктивных браков.

Второй закон, изданный прославленным на весь Рим рогоносцем, обязывал мужей и отцов доносить на прелюбодеек и наказывать через суд. В течение полугода муж и отец обязаны были подать в суд на распутницу, иначе их самих ждало наказание вплоть до ссылки. Вдобавок первый мог убить любовника, если тот был несвободорожденным или торгующим телом, и обязан был развестись по упрощенной процедуре, а второму позволялось укокошить дочь и ее хахаля, но обязательно обоих. Отныне и те, и другие, за редчайшим исключением, в упор не замечали прелюбодеев, даже если спотыкались о них. Император подавал им пример, не замечая распутство своей дочери Юлии, о нимфомании которой слагали легенды.

— Да, не позавидуешь тебе, — сказал я своей жене, когда узнал о законах. — Если загуляешь, сразу станешь нищенкой с домусом на Палатине.

— Почему ты это говоришь? — спросила она настороженно. — Тебе рассказали обо мне какие-то сплетни?

— Пока нет, — признался я и задал встречный вопрос: — А должны что-то рассказать?

— Пока нет! — язвительно передразнила она.

Октавиан Август позабыл обо мне на мою радость и горе Флавии. Она ходила на все скачки в Большой цирк, занимая заранее места в секторе по соседству с императорским, но ее почему-то не замечали, даже если была со мной или именно поэтому. Жена была уверена,