Читать книгу - "Бояре, отроки, дружины. Военно-политическая элита Руси в X-XI веках - Петр Стефанович"

Большая дружина» (или её части и «осколки») была важным элементом элиты древнерусского общества, но не единственным и даже не важнейшим. Это были люди подчинённые князю и напрямую зависимые от него; они были его наиболее послушным и надёжным инструментом власти. Однако, власть средневековых правителей никогда не была и не могла быть абсолютной. И той силой, с которой им приходилось считаться прежде всего, была знать.

Как можно было заметить из уже разобранных выше данных, на Руси знать постоянно присутствует в непосредственной близости правителя (князя). Если «большая дружина» распадается и трансформируется, то могущество знати, напротив, на протяжении всего домонгольского периода только усиливается. В этом согласны практически все исследователи древнерусской истории при всех различиях в оценках роли и социального облика древнерусской элиты.

Вне всякого сомнения, знать и княжеские военные слуги постоянно находились во взаимодействии, а может быть, даже и взаимопроникновении. В источниках как будто удаётся разглядеть отражение некоего противостояния между ними (критика людей на княжеском жалованье составителем НС), но судя по всему, это противостояние приходится – не случайным образом, естественно, – только на момент кризиса и распада «большой дружины». Но знать взаимодействовала и с другими социальными группами.

Задача нижеследующего исследования– понять, кто собственно составлял знать как социальный слой или класс на разных этапах развития древнерусского общества и в какой связи её представители находились с другими общественными элементами. Разные суждения, существующие по этой проблеме в историографии, обусловлены во многом разным пониманием слова бо(л)ярин, смысл которого ясен и бесспорен только для относительно более позднего времени, то есть с XII в. («представитель высшего слоя древнерусского общества»), но не для X–XI вв. Путеводной нитью исследования, как и в случаях с дружиной и гридью, будут упоминания этого слова.

В то же время это исследование выходит далеко за рамки терминологического анализа. Исторические оценки не могут обойти вниманием, прежде всего, важнейший вопрос, что именно сообщало человеку статус знатного, то есть какие факторы и критерии выделяли «сливки общества» из остальной массы людей – богатство, землевладение, юридический статус, исполнение функций публичных суда и управления и т. д. В домонгольское время фиксируется в ряде случаев фактическая преемственность в принадлежности к боярству представителей одного рода^[711], но неясным остаётся, насколько всеобщей и юридически обоснованной была эта преемственность (наследственность) и когда она сложилась, а с другой стороны– насколько закрыт был этот слой и каковы были факторы, которые влияли на ротацию и мобильность в нём.

В источниках, относящихся ко времени до начала XII в., данные о представителях знати скуднее и менее определённы, и простор для исторических гипотез и построений открывается значительно больший, чем относительно более позднего времени. Интерпретация этих данных сильнее зависит от общих представлений или концепций тех или иных авторов. Дело осложняется тем, что бояре упоминаются лишь мельком в главном законодательном памятнике Древней Руси – «Русской Правде» (и только в более поздней «Пространной редакции») – и судить о содержании соответствующего слова приходится по литературным памятникам. При этом именно в древнейший период слово бо(л)ярин было далеко не единственным обозначением людей, выдающихся в социальном, политическом или экономическом плане, и его соотношение с этими обозначениями, а значит, и с той реальностью, которая за ними стояла, может оцениваться очень по-разному.