Читать книгу - "На службе у бога войны. В прицеле черный крест - Петр Демидов"

120-миллиметровый миномет имеет дальность стрельбы 5 700 метров, его масса — 275 кг. Он представляет собой гладкоствольную трубу, которая при стрельбе опирается на круглую опорную плиту и двуногу — лафет. Солдаты называют миномет «собакой». Со стороны миномет действительно напоминает сидящую на задних лапах собаку. Нижняя часть трубы закрыта, в ней помещается казенник, в котором находится спусковой механизм. Заряжающий опускает мину с верхней части ствола стабилизатором вниз. Падая, она накалывается на боек (жало). Срабатывает капсюль-детонатор, и пороховой заряд вышибает мину из ствола. Боек (жало) спускового механизма при помощи переключателя может быть установлен в два положения: на «жало» или на «спуск». В положении на «жало» мина, упав в казенник, сразу же вылетает из трубы и летит в цель, а в положении на «спуск» она лежит в казеннике до тех пор, пока командир миномета не приведет в действие боек (жало). Для этого существует рукоятка спускового механизма, которая оттягивает пружину с помощью шнура. Шнур длиной в несколько метров, позволяет приводить спусковой механизм в боевое положение даже из укрытия — окопа.

Теперь, когда читатель представляет принцип действия миномета, обратим внимание на тот случай, который произошел на огневой позиции батареи 42-й бригады. После пятого выстрела с наблюдательного пункта поступила команда — расчету изменить установку угломера и прицела и продолжить огонь. Наводчик установил на панораме новые данные и тут же спросил сержанта, командира миномета: «Миномет заряжен?» В суете никто не запомнил — опущена ли мина. Наводчик решил проверить и заглянул в ствол. В это время сержант автоматически дернул шнур. Миномет, к несчастью, оказался заряженным, и мина, ударив наводчику в лицо, тут же разорвалась. Разлетевшиеся с огромной силой осколки шестнадцатикилограммового снаряда мгновенно поразили весь расчет, находившийся у миномета.

ЧП долго расследовала военная прокуратура. Виноватым оказался, как всегда, «стрелочник» — старший лейтенант Стрельников. За халатное отношение к своим обязанностям военный трибунал определил ему пять лет тюремного заключения. Многие понимали, что судить надо было не Стрельникова, а старших офицеров, державших в напряженном состоянии ради несчастной показухи всю батарею в течение нескольких суток. Но они получили лишь по строгому выговору.

Через два с половиной года Стрельникова освободили, восстановили звание, назначили на прежнюю должность. Командование дивизии реабилитировало себя, и ЧП постепенно стало забываться. Его затмили другие скандалы и происшествия, без которых армия практически не может существовать.

По моему глубокому убеждению, дисциплина в армии держится на плечах младших и средних командиров. У них не регламентируется рабочий день, они нередко сутками находятся в казарме. Кроме многочисленных служебных обязанностей, им приходится участвовать в тактических учениях и боевых стрельбах (ночных и дневных), совершать марши, выезжать по боевой тревоге, много времени у них отнимают летние лагеря, плановая и внеплановая работа.

Кроме большой служебной нагрузки, командир (офицер) подвергается огромному моральному и психологическому воздействию, отвечая за жизнь, поведение и быт своих подчиненных, ему приходится терпеть унижения и оскорбления вышестоящих начальников. Офицер, как и солдат, юридически не защищен от произвола. Его могут без видимой причины обругать, оскорбить, строго наказать. Официально в Уставах советской армии предусмотрены вежливые взаимоотношения между военнослужащими. На практике же царит произвол, грубость и хамство старших командиров по отношению к подчиненным.

Если принимать во внимание бытовые условия жизни офицеров, то они всегда были в несколько раз хуже, чем у гражданских специалистов — инженеров, учителей, медицинских работников: низкая зарплата, проблемы со служебными квартирами, а по выходе на пенсию каждый устраивался так, как мог. Офицеров часто переводят из одного гарнизона в другой, поэтому они не имеют домашнего хозяйства — мебели, посуды, одежды.

В послевоенные годы высшее руководство страны к армии относилось весьма прохладно, особенно к офицерскому корпусу. Этим грешил и Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. В период его правления армия сократилась в несколько раз.

То же самое происходило и с боевой техникой. На каком-то военном совещании Хрущев высказал мнение о том, что в связи с созданием ракетных войск стратегического назначения, которые могут поражать цели в любой точке земного шара, нам не нужны дальняя авиация и большие надводные корабли. Боевые задачи на суше будут решать стратегические ракеты, а на море — подводные лодки, вооруженные ракетами с ядерными зарядами на борту.

Разумеется, в послевоенный период держать многомиллионную армию было нецелесообразно, но в той международной обстановке, когда «холодная война» достигла своего апогея, вряд ли следовало ликвидировать ударные силы армии. Однако из заявления Хрущева министр обороны СССР Р. Я. Малиновский, выслуживающийся перед Хрущевым, а затем и перед Брежневым, делает свои выводы. По «ВЧ» он отдает приказ разрезать 20 стратегических бомбардировщиков, способных нести ядерное оружие, находившихся в подчинении командующего Одесским военным округом маршала Бабаджаняна. При этом указывает конкретные сроки. Командующий округом заволновался: такого еще в армии не было. Запрашивает Генштаб. Ему отвечают: распоряжение Малиновского. Бабаджанян не сдается, предлагает провести эту акцию только после того, как будут получены новые самолеты.

И все же уничтожение самолетов и кораблей началось повсеместно. Об этой глупости заговорили в военных округах и на флотах, поднялась общественность, посыпались вопросы Хрущеву. Никита Сергеевич сразу же заявил, что распоряжения об уничтожении самолетов и кораблей он не давал, а лишь высказал свое личное мнение, и тут же приказал расследовать этот факт.

Комиссия ЦК КПСС и Министерства обороны начала расследование с Одесского военного округа. У Бабаджаняна могли быть большие неприятности, но он предъявил ей телеграфные ленты переговоров с Генштабом и Малиновским, а также положил на стол копию своего рапорта с мнением по поводу уничтожения стратегических бомбардировщиков. Виноватых, конечно, нашли, но, как всегда, «стрелочников». Им и досталось на орехи.

Разложению армии способствовало и то, что последние пять лет министр обороны Малиновский из-за болезни не занимался армией, не выполнял своих служебных обязанностей, но как «сознательный коммунист» и «большой патриот Родины» с поста уходить не хотел, а желал умереть министром и быть похороненным в Кремлевской стене. Сердобольный Брежнев разрешил ему болеть и умереть министром. А то, что армия разваливалась, им было на это наплевать. Такое возможно было в стране, где власть совершенно бесконтрольна и не несет никакой ответственности перед народом за свои деяния.

Положение дел в Вооруженных силах страны стало исключительно неблагополучным, дисциплина упала до критической отметки, ЧП происходили постоянно, участились самовольные отлучки солдат из расположения части, неподчинение солдат офицерам стало явлением не столь уж редким. А высокие военные начальники твердили одно: воспитывайте, убеждайте, следите за подчиненными, повышайте уровень дисциплины.