Читать книгу - "Сын весталки - Ольга Александровна Шульчева-Джарман"

и вправду решил мне помочь сегодня вечером с реформами асклепейонов, то хороший отдых перед этим делом нужен и тебе, и мне.

— В бани? — переспросил Посидоний с нерешительностью. — В публичные далеко идти.

— Нет, зачем в публичные. Здесь прекрасные бани. И поскольку это моя мысль, то я за тебя заплачу. Обед тоже за мой счет.

И он повел смущенного Посидония из иатрейона к белоснежным колоннам здания частных бань при ипподроме.

Раб-привратник, узнав Кесария, поклонился, а увидев золотую монету, поклонился еще ниже.

— Господин Эвклий будет только к вечеру, — подобострастно проговорил раб.

— Прекрасно, — кивнул Кесарий. — Но мы не будем задерживаться до вечера. Бассейн готов?

— Конечно, господин Кесарий.

Они подошли к сверкающей от солнечных лучей воде бассейна. Кесарий скинул хитон и, не разминаясь, прыгнул в воду. Посидоний, проделав несколько упражнений для силы рук и пробежав несколько кругов по мрамору вдоль бассейна, тоже нырнул в прозрачную воду. С виду он хоть и был худощав, но его тонкокостность не говорила о слабости. Тело Посидония было приучено к гимнастическим упражнениям не менее, чем у его могучего брата.

Наплававшись, они вылезли из бассейна — к ним поспешили рабы с полотенцами и напитками — и направились в небольшой триклиний, где для них уже был накрыт сытный обед.

— Плаванье — замечательная вещь для борьбы с усталостью, — заметил Кесарий. — Вот и ты немного повеселел, Донион.

Его дружеский тон, а также то, что архиатр назвал его домашним именем, заставили Посидония глубоко вздохнуть.

— Да, вы правы, Кесарий врач, — ответил тот. — А ваша рана уже зажила. Только шрам небольшой остался.

— Я разрабатывал руку, плавая в бассейне. Ходил сюда — здесь мало народа, можно насладиться уединением… Рука совсем восстановилась, слава Христу.

— А вы решили остаться христианином, Кесарий врач? — спросил Посидоний и умолк от взгляда собеседника.

— Ты что ж, Донион, считаешь, что я буду менять свои убеждения, как полип многохитрый[204] или как зверек хамелеон? — спросил сурово Кесарий.

— Нет… — испугался молодой врач и стал похожим на Фессала. — Я просто думал…

— Думал, что я христианин лишь оттого, что мой отец — епископ? — спросил Кесарий уже мягче.

— Ну да, — ответил Посидоний, понимая, что терять ему теперь нечего.

— Нет, Донион. Я христианин, потому что я последователь философии Христа. А ты какой философии следуешь? Наверное, Плотина?

— Нет, — ответил юноша. — Я стоик.

— Стоик? — удивленно переспросил архиатр. — Ты один из очень и очень немногих.

— Да. Я знаю, — склонил голову Посидоний, играя своим хирургическим ножом — именным, искусной работы, с асклепиевым ужом на ручке. — Недаром я ношу имя одного из великих стоиков.

— Твой выбор, думаю, дался тебе очень непросто, — сказал задумчиво Кесарий. — Судьба — не совсем то, о чем хочется думать юноше в твои годы.

— Не всегда судьба позволяет думать соответственно прожитым годам, — тихо ответил молодой врач.

— Да, — кивнул Кесарий. — Я понимаю, о чем ты.

— Судьба, — продолжал Посидоний с каким-то надрывом, — судьба правит всем. Нет ни богов, ни Единого. Только судьба, космос, стихии. Все идут по своим кругам, все течет, утекает, исчезает. Надо лишь вовремя уйти к своим друзьям, к стихиям, там примут тебя, а здесь ты освободишь место для других — и это справедливо.

Кесарий смотрел на него, не перебивая. Посидоний, все так же играя хирургическим ножом в тонких сильных пальцах, продолжал:

— Нужна жертва за мир. Нужно умереть — тогда можно преодолеть эту Ананке, эту слепую судьбу. И это я нахожу в высшей степени благородным…

— Я тоже, — ответил неожиданно Кесарий.

— Вы… тоже хотите совершить самоубийство? — выпалил Посидоний.

Зависла тишина.

— Я хочу умереть со Христом, — наконец прозвучал ответ Кесария. — Он умер, убивая судьбу. Всякий, кто умирает с ним, вырывается из-под власти судьбы.

— Вы хотите стать христианским мартиром? — в ужасе вскричал молодой врач, кидаясь к нему и целуя ему руки. — Нет, Кесарий врач, умоляю, нет — не делайте этого!

— Успокойся, дитя мое, — проговорил Кесарий, обнимая Посидония. — Я еще не дорос до мартирии. А вот тебя я хотел бы порадовать. Император Юлиан предложил мне найти двух способных молодых врачей для обучения в Александрии. Единственное условие — чтобы они были эллины. Так что вы с Филой вполне подходите.

С этими словами он отобрал у Посидония хирургический нож.

+++

— Бабушка, так мы едем или нет в Новый Рим к Пантолеону? К базилике? Ты все никак не можешь решиться, все откладываешь! А я уже скучаю по Новому Риму! И мы то собираемся, то отменяем все! Сил моих больше нет!

Леэна не отвечала Финарете, покрыв голову почти по глаза темной паллой. Наконец она ответила, и голос ее звучал глуховато:

— Едем. Ты права, сколько можно откладывать. Скоро год, как я там не была.

Император Диоклетиан отпил из хрустального кубка и похлопал по плечу молодого человека, только что представленного ему.

— Пантолеон, сын Евсторгия? Это тебя рекомендовал наш знаменитый никомедийский врач Евфросин как своего лучшего ученика?

— Да, Domine, — ответил, склонясь, юноша в дорогих одеждах.

— У тебя приятный голос, сынок, и лицо искреннее, — заметил император. Ему ли, сыну вольноотпущенника, не знать этих лицемерных мальчишек, льнущих к трону, стремящихся на любую должность при дворе, лишь бы сделать карьеру, лишь бы обогащаться и обогащаться.

— Я хочу, чтобы ты стал моим личным врачом. Моим… и еще врачом императрицы.

В толпе придворных, похожих на безликую завесу из пурпура, шелка, золота и драгоценных каменьев, прокатился ропот.

— Да, ты будешь одним из наших врачей — я никого не прогоняю, вы, трусливые врачишки! Знаю, что вы готовы сожрать друг друга. Еще с времен вашего Галена повелось у трона императорского грызться как собаки за кость. Этот мальчик не отнимет ни у кого кусок хлеба… и бокал фалернского, — добавил Диоклетиан. — Тем более что он последователь не Галена, а Великого Вифинца, так ведь?

Пантолеон поклонился, прежде чем ответить. Его лицо оставалось спокойным, только рыжие кудри еще больше оттенили бледность кожи.

— Да, я разделяю философское учение об «онках» и «движении к тонкому» Асклепиада Вифинского, а кроме того, в меру своих способностей постарался овладеть его приемами лечения, основанными на этой философии, при которой лечить следует безопасно, легко и приятно, приводя застоявшиеся онки в движение.

Диоклетиан медленно встал с трона и с размаху ударил его по плечу, но юноша устоял.

— Ну, вот что, — скрипучим стариковским голосом сказал земной бог. — Есть у меня один заложник, кесарский сынок, с Оловянных Островов, от дикарки тамошней прижитый…