Читать книгу - "Гибель Высоцкого. Правда и домыслы - Борис Кудрявов"

Что поделать, мать Высоцкого попросила меня уйти. Предупреждала, что напишет жалобу руководству правоохранительных органов. Но последствий никаких все же не было.

Плохо, когда родственники не дают получить объективные данные о смерти. В частности, проведения вскрытия тела умершего. Значит, им есть что утаивать. Допускаю, что таким образом люди не хотят выносить сор из избы. А нам-то как быть? Есть же профессиональные обязанности, наконец, долг и честь.

Надо сказать, к тому времени у меня уже была информация, что, возможно, Высоцкий умер не своей смертью… Ребята из общежития консерватории рассказали, что в ту ночь Высоцкий находился в квартире не один. Но полной картины произошедшего, естественно, быть еще не могло.

…Что делать? Решил пойти в театр на Таганке, к Любимову. Вдруг, думаю, какие следы там отыщу?.. Любимов тоже наотрез отказался общаться. Напрямую заявил, что на тему смерти Высоцкого говорить не желает. Странно как-то, думаю: мать молчит, главный режиссер тоже ведет себя неадекватно. Заговор, что ли, какой? И я отправился бродить по театру. Разговорился с рабочими сцены, в бухгалтерию зашел. Скажу, что все откликались на просьбу поговорить о Высоцком по-доброму. Но разговорчивыми оказывались в основном немолодые уже люди. За полтора часа общения я понял следующее: не все так гладко в театральном коллективе у Владимира Семеновича. Отношение к нему в театре оказалось очень полярным.

Интересно, что своим приходом в театр я как бы вывел многих людей на откровенность. «А что вы хотите узнать, товарищ капитан? — спрашивали меня. — Вы кого-то в чем-то подозреваете?» Естественно, о своих предположениях никому ничего не рассказывал. А у самого в уме стоял вопрос о следах, непонятных пятнах на теле, говорящих о внутренних кровоподтеках. Похоже, от связывания.

Каких-то письменных объяснений в театре ни у кого не брал, потому что прекрасно понимал, что веду лишь дознание. А расследование еще впереди… Приезжал на Таганку дважды. Одна из театральных служащих рассказала о концертах Высоцкого. С кем и как он их проводил! И что незадолго до смерти Владимир бросил пить с помощью каких-то медикаментозных средств. Буквально за несколько дней до трагедии он был приглашен на какой-то концерт в высоких кругах. Где-то выступал, на чьей-то даче. Короче, пел у кого-то из высокопоставленных людей государства. Потом мне это повторили уже из других источников. И там что-то такое произошло, что могло ему не понравиться. Высоцкий рассказал о случившемся своим друзьям. Собирался даже песню об этом написать. И буквально сразу его вызывают в КГБ. И что-то, видимо, нелицеприятное там говорят. После чего Высоцкий делает вывод, что в ближайшем окружении есть человек, который с Комитетом связан.

Вот тогда-то Высоцкий сорвался по-крупному, снова запил под впечатлением от какого-то неприятного известия. Что привело к обострению болезни.

— Что же все-таки вам удалось узнать о его смерти?

— В ту последнюю для Высоцкого ночь в его квартире выпивали. Там было несколько человек, в том числе и женщины. Теперь-то уже известно, кто именно. А тогда ведь все было покрыто завесой тайны.

Известно также из разных источников: Владимир, когда выпивал, был, мягко говоря, очень приставучим. Хотя это вроде и не имеет прямого отношения к теме нашего разговора.

История развивалась так: где-то в промежутке с одиннадцати до начала первого ночи эти «друзья», решив, видимо, остудить пыл Высоцкого, связали его по рукам и ногам и вынесли на лоджию. Об этом я узнал от Янкловича и Федотова, с которыми проводил опрос. Они же сами все и написали, засвидетельствовали, так сказать, свои показания. Да испугались при этом жутко. Почувствовали, что грозит расследование по уголовному делу! Естественно, приходилось понуждать их к тому, чтоб они облегчили душу, и честно все рассказали. Деваться им было некуда, как я считал.

Так вот все и было — оставили друга на лоджии. А сами в это время пили, разговаривали. По моим сведениям, связанным он был в течение четырех часов! Вспомнили о Высоцком только около четырех утра. Да-да! Сунулись — а он уже холодный. Перенесли его в комнату, развязали. Тут же вызвали мать. И до шести утра вели переговоры, как лучше поступить? Потом пошли звонки разные друзьям, в милицию, в скорую и так далее. Стали стряпать медицинские справки, свидетельство о смерти.

— А еще какие-то детали удалось выведать?

— Во время разговоров с «друзьями» выяснилось, что тело Высоцкого уже после смерти трогали, переносили. Хотя признаваться в этом никто из них не хотел. Во время беседы со мной эти люди множество раз ошибались, проговаривались. Юлили. По всему чувствовалось: на беседу они шли по-своему подготовленными. Как говорится, чтоб лишнего чего не сболтнуть. Чтобы правду скрыть. Видно было, что сговорились.

Выводы мои следующие: другие, посторонние люди в доме появились только после шести утра. Информация, кто пришел первым, довольно противоречивая. Одно дело, если со слов Федотова известно, что будто бы он сразу позвонил в милицию — так нужно еще проверять. А как теперь проверишь? Другое, что первыми почему-то приехали люди из Комитета. Как это понимать? Даже если Высоцкий был под наблюдением, почему первыми там появились сотрудники КГБ? Кто-то сообщил им? Кто? Зачем? Вопросы, на которые уже вряд ли кто ответит…

Оперативного сотрудника нашего отделения туда допустили только в одиннадцать часов дня и дали возможность описать тело покойного. А как он мог точно это сделать? Нужно же раздевать труп. Тогда бы все следы и всплыли. А кто позволит это сделать при родственниках и друзьях?

… Когда собрал информацию, побеседовал со всеми, с кем мог, включая всех соседей, когда мне стало понятно, что у Высоцкого слабые сосуды и перевязывать его ни в коем случае было нельзя, я обратился в судмедэкспертизу. Ведь таких больных можно, оказывается, связывать только минут на десять-пятнадцать. Не больше! А потом сразу освобождать. Кроме того, родственники с друзьями так «хорошо поработали», что никаких документальных свидетельств, медицинских карт не осталось.

Инспектор уголовного розыска труп не фотографировал. В его функциональные обязанности это не входило. А потом, какой криминал? Человек как бы умер своей смертью.

— Чем связывали Высоцкого? Простынями?

— Чем связывали? Большой вопрос. Сейчас можно предполагать что угодно. Но если на запястьях и ногах остаются раны, о каких таких простынях может идти речь? В материалах дознания не акцентировалось внимание, чем именно связывали Высоцкого. Для возбуждения уголовного дела нужен был сам факт связывания.

Основной вопрос мой к судмедэксперту следующий: можно ли было связывать человека с такими слабыми сосудами? Второе: была ли прямая связь между связыванием и смертью? То есть я четко высказал мысль об убийстве по неосторожности. Между прочим, «друзья» эти очень хорошо были осведомлены о слабых сосудах Владимира. И что контролировать его нужно буквально каждую минуту. Но, по их словам, «не догадывались», что все может так печально кончиться. Хотя Федотов вроде бы профессиональный врач.