Читать книгу - "Дуэль. Всемирная история - Ричард Хоптон"

Последнее слово в деле Кардигана следовало бы, наверное, предоставить Дж. У. Крокеру, политику тори и бывшему министру адмиралтейства. Он отличался врожденными симпатиями к консерватизму и обладал завидным опытом в общественных делах. Адвокат Кардигана, сэр Уильям Фоллет, воспользовался советом Крокера при подготовке к защите клиента. Крокер рекомендовал Фоллету не отстаивать института дуэли, если дойдет до необходимости «парировать выпад против системы в целом». Вместо того Фоллету надлежало строить защиту Кардигана, упирая все больше на то обстоятельство, что для скорейшего искоренения дуэли необходимо-де не карать отдельных личностей за склонность придерживаться принятых обычаев, а ужесточать юридические основы{507}. Выкорчевывание дуэлей представлялось небольшой ценой, которую можно было заплатить за возможность сохранить «систему в целом».

Тогда как дуэль Кардигана всколыхнула умы и привела общество к осознанию того, что дуэли свое отжили — отжили раз и навсегда, — поединок между двумя некровными родственниками, связанными узами братства через брак, — лейтенантом Манро из полка «Синих» (Королевской конной Гвардии. — Пер.) и полковником Фосеттом из 55-го пешего полка — подтолкнул общество к действиям. 1 июля 1843 г. оба вышеназванных господина встретились у Брекнок-Армс в Кэмден-Тауне. Ссора возникла из-за небольших разногласий во взглядах на лучший способ управления собственностью. Пуля попала полковнику в грудь, и он, промучившись двое суток, отправился на встречу с праотцами. Согласно Эндрю Стейнмецу, «рассказ о дуэли сильнейшим образом шокировал публику», вследствие чего была создана Антидуэльная ассоциация{508}. Аналогичный орган, Ассоциация по прекращению дуэлей, возник в предшествующем году (в 1842 г.). Основанная на убеждении, что «дуэльная практика есть как греховная, так и противоречащая разуму и в равной степени противная законам божеским и человеческим», организация могла похвастаться наличием в ее рядах многих высокопоставленных членов. Двадцать восемь пэров и двадцать четыре парламентария были рекрутированы в результате впечатляющей по масштабам «переклички» среди генералов и адмиралов, не считая большого количества офицеров более скромных званий из сухопутных сил и ВМФ. Среди штатских тоже попадались россыпи достойных судейских, адвокатов и врачей{509}.

В следующем году (в 1844 г.) правительство представило на рассмотрение Палаты общин законопроект с поправками к Военному кодексу. Премьер-министр, сэр Роберт Пил, вознамерился искоренить дуэли, сломив решительным штурмом их главный бастион — армию. 15 апреля увидели свет статьи исправленного кодекса, в число которых входили и разного рода условия для примирения поссорившихся офицеров, что позволило бы предотвратить дуэли{510}. Кроме того, предусматривались нормы против сторон — участниц дуэли, которые по приговору военного трибунала подлежали увольнению из вооруженных сил. Однако коронным трюком правительства выступало положение, не позволявшее женам погибших в поединке офицеров получать пенсию. Это, как надеялись авторы идеи, заставит потенциальных дуэлянтов задуматься о последствиях, перед которыми окажутся близкие в случае их гибели, и отказаться от боя.

Поставив эффективный заслон против дуэлей в армии, правительство рассчитывало на естественное отмирание традиции среди штатских. Так и случилось. С момента утверждения поправок к Военному кодексу дуэли в Англии можно было пересчитать по пальцам. Годом позже лейтенант Хоуки из Королевской морской пехоты убил мистер Ситона из 11-го гусарского полка в поединке, разгоревшемся на песчаном бережку возле Госпорта. Эндрю Стейнмец полагал, что «дуэль эта стала последней для англичан в Англии. По крайней мере, я не сумел найти упоминания о других». Тот же автор считал последней дуэлью в Англии вообще — и закончившейся смертельным случаем — столкновение между двумя французскими беженцами, Курне и Бартельми в октябре 1852 г. Курне погиб{511}. По В. Дж. Кирнану, последний поединок в Англии вели Джордж Смайт и полковник Ромилли в 1852 г.{512}.

Одной из примечательных черт процесса исчезновения дуэли всегда оставалась скорость, с которой она захирела и приказала долго жить. После двух с половиной столетий процветания в Англии, на протяжении которых явление, что называется, дышало полной грудью, оно стушевалось и в течение нескольких лет перестало подавать признаки жизни. Запрет по закону и практическая утрата позиций дуэлью почти полностью совпали по времени. В 1852 г. мистера Хэйуорда оскорбили, когда он обедал в клубе Карлтон. Слова обидчика не допускали двоякого толкования, а потому Хэйуорд тут же написал ему с предложением в соответствии с освященным веками обычаем назвать друга. Как бы там ни было, когда секунданты встретились, дело разрешилось быстро. К следующему утру стороны достигли соглашения, обещая взаимно «полностью и безоговорочно пойти на попятную» — взять назад все сказанное. Вот и весь инцидент.

Несколько дней спустя Хэйуорд рассказал о случившемся в клубе Карлтон в письме к доверенному другу. Документ просто примечательный, поскольку описание происшествия показывает, насколько неприемлемыми сделались дуэли всего за какие-то считаные годы. Ссора, которая 10 и уж точно 15 лет назад завершилась бы где-нибудь на полянке под грохот пистолетов, закончилась униженными извинениями и обещаниями не придавать дела огласке. Письмо дает понять однозначно, что вопрос возможности встретиться в поединке в Англии уже не стоял как таковой. Если стороны непременно хотели драться, делать это им пришлось бы во Франции. Несостоявшиеся дуэлянты сошлись на том, чтобы никто из них «не делал никаких записей из опасения придания их гласности»{513}. Дни, когда стороны описывали поединки в прессе, безвозвратно ушли в прошлое. Трудно представить себе преподобного Бэйта Дадли и мистера де Моранда сидящими за кофе в «Голове турка» и, как покорные овечки, решающими не делать записей в отношении дуэли, на которой они только что дрались, «из опасения придания их гласности».

Мы остановились на 1852 г., но прецеденты имелись и раньше. В 1836 г. лорда де Роса обвинили в жульничестве за карточным столом. Не прошло и полгода, как в клубах Сент-Джеймса уже вовсю циркулировали слухи об отточенном умении де Роса проделывать sauter la coupe, или передергивать, как это называется в иных, но вполне определенных кругах. В конце концов слухи обрели материальную форму, выразившись в публикации с заголовком «Сатирик», а потом уже и стали достоянием самой широкой общественности. Де Рос, конечно же, все отрицал и стремился обелить свое имя. Он решил вчинить иск за клевету. В декабре 1836 г. де Рос написал обидчикам: «Я не побоюсь ваших умозаключений и не испугаюсь вашего числа, собираясь добиваться того, что мне посоветовали сделать. То есть я буду преследовать «Сатирика» судебным порядком»{514}.

Джон Камминг — один из группы лиц, сомневавшихся в честности де Роса, — ответил ему, высказав оппоненту собственную точку зрения в отношении избранного им образа действий: «Ваша светлость предпочитает законный путь? Отлично, пусть будет законный, но такой, где я смогу доказывать свои заявления, вызывать своих свидетелей и назначать своих консультантов»{515}.