Читать книгу - "Иван Грозный и Стефан Баторий. Схватка за Ливонию - Витольд Новодворский"

В начале октября 1576 года Магнус напал на замок Лемзаль и завладел им в отмщение за нападение, произведенное курляндскими дворянами на его владения. Это случилось уже в царствование Стефана Батория.

Страдая от неприятельских вторжений, неуверенные в безопасности не только своего имущества, но и своей жизни ливонцы винили в этом правительство Речи Посполитой; особенно сильно они осуждали нерадивость Ходкевича, обвиняя его даже в тайном пособничестве московскому государю. Ливонцы жаловались также и на то, что их страну не включили в перемирный договор, как будто бы она не входила в состав Речи Посполитой; между тем Ходкевич уверял, что перемирие распространяется и на Ливонию, и вследствие этого требовал, чтобы никто в Ливонии не вооружался, ибо это раздражает могущественного соседа и колеблет мирные отношения, в которых состоит с Иваном Речь Посполитая.

Тут надо, впрочем, сказать, ливонцы давно вышли из доверия Речи Посполитой. Многие ливонские замки находились в руках немцев, которые преследовали собственные интересы. Вероломство ливонцев сделалось, по словам Батория, их обыденным пороком. Ввиду этого Ходкевич опасался созывать посполитое рушение^[13] в Ливонии, ибо оно могло обратить свои действия против Речи Посполитой. Он был так раздражен против ливонцев, что на просьбу их о помощи как‑то заявил, что помочь им не в состоянии, а если бы и мог это сделать, то он не прислал бы им в виде вспоможения даже никуда не годную корову.

Коль скоро иным способом отстоять Ливонию, казалось, было нельзя, Стефан Баторий уповал на дипломатию. Снарядив великое посольство, он известил Ивана об этом и предлагал пока соблюдать перемирие по всем границам обоих государств, но Иван в своем ответном письме Ливонию обошел молчанием. Отправление великих послов в Москву, однако, из‑за болезни мазовецкого воеводы Станислава Крыского задержалось.

Между тем от купцов то и дело стали поступать известия, что русские собирают громадные силы в Пскове. Решив еще в феврале занять Ливонию силой, Иван стал делать соответствующие приготовления. Главными сборными пунктами для войск были назначены Новгород и Псков, а чтобы усыпить бдительность врага, пустили слух, что намечается поход против Ревеля. Действительно, московские войска осаждали этот город зимою 1577 года, но неудачно, так что слуху можно было поверить.

Готовясь к войне с Речью Посполитой, Иван вернулся к проекту Ливонского королевства, хотя и на иных условиях. К этому моменту положение Магнуса, короля только номинального, сделалось совсем тягостным, и он начал искать пути выхода из него. В конце 1576 года он вошел в сношения с Ходкевичем, обещая передать Баторию Иберполь, Каркус, Лемзаль и другие свои замки, если будут приняты предлагаемые им условия, то есть речь шла о прямой измене Ивану. Затем состоялись переговоры с самим Стефаном Баторием. Конечно, их старались вести в совершенной тайне, однако какие‑то слухи до Ивана все‑таки дошли. Предполагая, что измена может быть открыта, и опасаясь попасть в руки московитов, Магнус стал переезжать из одного замка в другой. Наконец царь приказал арестовать своего вассала и отправил несколько отрядов, чтобы задержать его.

Перепуганный и запутавшийся в своих связях Магнус принялся из своих укрытий заверять Ивана в своей полной преданности. Затем, загнанный в угол, он решил‑таки явиться в Псков, пред очи своего сюзерена, чтобы хоть как‑то оправдаться. Оправдания эти до известной степени имели успех. Иван поверил им или по крайней мере показал вид, что верит. Вслед за этим Магнус получил от Ивана область к северу от реки Аа (частью этой области он уже владел) и город Венден. Ливония между Аа и Двиной переходила во владение Ивана; занимать здесь любые пункты Магнус имел право только с соизволения царя.

Прежде чем выступить в поход на Ливонию, Иван отправил туда на разведку отряд конных татар. Польский полковник Матвей Дембинский пытался было остановить его движение, но был разбит и обращен в бегство. Татары донесли Ивану, что войска в Ливонии ничтожны, и 13 июля он двинулся в поход из Пскова во главе армии численностью до 30000 человек^[14].

Еще раньше, 9 июля, из Новгорода царь выслал вперед отряд в 4316 человек под начальством князя Тимофея Романовича Трубецкого, приказав ему идти на Трикат и Вольмар. Трубецкой огнем и мечом прошелся по окрестностям Триката, Вольмара, Нитау, Зегевольда, Трейдена, Кремона и других местечек и достиг Западной Двины у замка Крейцбург.

Между тем сам Иван 16 июля подступил к замку Мариенгаузен.

В нем находились всего 25 человек гарнизона, вооруженных восьмью пищалями. Вследствие этого сопротивление многочисленному войску Ивана было невозможно, да и охоты сражаться у немецких солдат не было. Поэтому неудивительно, что замок сдался царю без боя. Царь отпустил солдат на все четыре стороны, приказав остаться в городе только местным жителям.

Оставив в Мариенгаузене 75 человек гарнизона, Иван двинулся к Люцину, который тоже сдался ему без боя. Немцы, находившиеся здесь, изъявили желание служить московскому государю. Иван приказал отправить их в Москву и, «разобрав, устроить поместьми и деньгами; а которые пригодятся в пушкари и в стрельцы, и тех устроить жалованьем денежным и хлебным»^[15].

Затем Иван овладел 27 июля Режицей. Лишь только царские войска подступили к этому городу, как он был сдан оборонявшими его немцами без единого выстрела. Вследствие этого Иван весьма милостиво обошелся с солдатами местного гарнизона и также принял их на свою службу.

Оставив в крепости 178 человек войска, Иван направился к Динабургу (Невгину). Начальником гарнизона был здесь поляк Соколинский, который, выслав в царский стан двух парламентеров-немцев, объявил через них, что сдает город на волю государя. Иван велел расспросить сдавшихся, хотят ли остаться у него на службе или быть вольными, обещая, что тех, «которые похотят на его государево имя и Государь их пожалует на свое имя, взять их велит и устроит, как им быта; а которые на государево имя не похотят, а учнут бита челом, чтоб их Государь пожаловал, велел им дата повольность, и Государь пожалует, отпустить их велит». Невгинские люди били челом, чтоб им государь велел дать волю.

Иван не только дал им свободу, но и удостоил особой милости — пригласил к своему столу и пожаловал им шубы.

В Динабурге оставлены были 350 человек и значительная артиллерия: семь пищалей медных, три пищали скорострельные железные, 104 пищали затинные; к пищалям было 1000 ядер и 50 прутов свинцу.