Читать книгу - "Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары - Петр I"

I. Извет [донос] пятидесятника Лариона Елизарова

Стремянного полку пятисотный Ларион Елизаров в Преображенском Великому Государю извещал словесно: Ивашко, де Циклер умышляет Его Великого Государя убить и, призывая к себе в дом стрельцов, о том убийстве им говорил, а слышал-де он про то, того ж полку от пятидесятника Григорья Силина; а Григорий Силин сказал: Великого Государя на пожаре или инде [еще] где, им стрельцам, он, Ивашко, убить велел.

II. Показание Ивашки Циклера

А он, Ивашко, против того извету в расспросе и с пыток повинился и сказал про то именно, что Его Великого Государя на пожаре или на Москве стрельцам ножами изрезать велел. Он же, Ивашко, сказал: был-де он в дому у Алешки Соковнина для лошадиной покупки, и он, Алешка, его, Ивашку, спрашивал: каково у стрельцов? и он, Ивашко, ему сказал, что у них стрельцов не слыхать ничего; а к тем его Ивашковым словам он, Алешка, говорил, где они, блядины дети, передевались, знать – де спят, ведь – де они пропали ж, можно– де его убить, что ездит Государь один, и на пожаре бывает малолюдством, и около Посольского двора ездит одиночеством; а после де того в два его ж, Ивашковы, к нему, Алешке, приезда он же, Алешка, говорил ему, Ивашку, про Государево убийство и про тех стрельцов, ведь-де они даром погибают, и впредь им погибнуть же.

А он Ивашко ему Алешке говорил: если то учинится, кому быть на царстве? и он-де, Алешка, ему, Ивашке, сказал: царство-де без того не будет, чаю-де, они возьмут по-прежнему царевну, а царевна возьмет царевича, а как она войдет, и она возьмет князя Василья Голицына, а князь Василий по-прежнему станет орать, и он-де, Ивашко, ему, Алешке, говорил: в них-де, стрельцах, он того не чает, что возьмут Царевну; и Алешка ему молвил: если то учинится над Государем, мы-де и тебя, Ивашка, на Царство выберем: и по тем его, Алешковым, словам он, Ивашка, тем стрельцам о возмущении того дела к убийству Его Великого Государя и говорил.

Да он же, Ивашко: научал-де он Государя убить за то, что его, Ивашка, Он, Государь, называл бунтовщиком и собеседником Ивана Милославского, и его ж, Ивашка, Он, Государь, никогда в дому не посетил; он же, Ивашка, говорил: когда он будет на Дону у городового дела Таганрогу, и он, оставя ту службу, с донскими казаками хотел идти к Москве для московского разорения и чинить то ж, что и Стенька Разин.

Алешка Соковнин у пытки говорил: после-де Ивашкова приезда Циклера, приезжал к нему зять его, Федька Пушкин, и говорил про Великого Государя: погубил-де Он, Государь, нас всех, можно-де Его, Государя, за то убить, да и для того, что и на отца Его Государев гнев.

III. Показание Федьки Пушкина

А Федька сказал такие-де слова: что Государь погубил их всех, и за то Его, Государя, и за гнев Его Государев к отцу Его, что за море их посылает, чтоб Его, Государя, убить, он, Федька, говорил; да он же, Федька, сказал: накануне-де Рождества Христова, нынешнего 205 [1697] года, был-де он, Федька, у него ж, Алешки, в дому, и он, Алешка, ему говорил, хочет-де Государь на Святках отца его, Федькина, ругать и убить до смерти, а дом ваш разорить; и он, Федька, говорил: если так над отцом его учинится, и он, Федька, Его, Великого Государя, съехався [встретившись], убьет.

Да он же, Федька, в дому своем стрельцу Ваське Филиппову говорил про убийство ж Великого Государя, как бы ему, Федьке, где-нибудь с Ним, Государем, съехаться, и он бы с ним не разъехался, хотя бы он, Федька, ожил или пропал. А они, Васька и Федька, слыша от них, воров и изменников Ивашки Циклера и Федьки Пушкина, такие их воровские умышленные слова, про то Государево убийство Ему, Великому Государю, не известили; а после тех их воровских слов и сами они, Васька и Федька, да донской казак Петрушка, меж себя говорили о бунте и к московскому разоренью; а как бы к тому их воровству и иной кто пристал, ин [так] было б такой бунт и Московскому государству разорение чинить, казакам было Москву разорять с конца, а им, стрельцам, – с другого конца. И в том своем воровстве они, Алешка и Федька Рожин и казак Петрушка, в расспросах и с пыток и с огня во всем винились.

Договор с маркизом Кармартеном

[1698 г., апреля 16]

Божиею милостию, пресветлейшего и державнейшего Великого Государя, царя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, и многих государств и земель, восточных и западных и северных, отчича [сына и наследника], и дедича [законного наследника дедовского владения], и наследника, и государя и обладателя Его Царского Величества, мы, великие и полномочные нижеподписанные послы, попечение имея, дабы через умножение торговли и купечества между Его Царского Величества и Его Королевского Величества Великобританского подданных великий прибыток и польза обоим государствам прирастала от привозу и расходу многого числа товаров, особливо же травы никоцыаны^[18], и того ради мы с высокопочтенным господином Перегрином, лорд-маркизом фон Кармартеном и с его полномочными договорились и позволили единый и весь привоз или вывоз, всех иных людей от того отлучая, травы никоцыаны к Москве и во все иные Его Царского Величества государства, и земли и области с совершенною вольностию, дабы оную им по собственному произволению продавать и полученные за то деньги на такие товары и купечества безо всякого изъятия употреблять, которые им потребнейшии быти помнятся^[19], не платя с них больше накладной пошлины, нежели так, как прежде сего с иноземцев в платеже обыкновенно было, и в то пребывающее время с такою вольностию, яко же последует.

Первое обязан будет вышепомянутый маркиз фон Кармартен или его к тому учрежденные, в Его Царского Величества государства, кроме токмо единого морского страха, именно меж нынешнего и 1 числа сентября 1699 года полное число 3 тысячи беременных бочек^[20] той травы никоцыаны привозить. Надлежит же беременным бочкам кругом по 500 фунтов наголо английского весу в себе имети, и всего числом тысяча тысяч и пятьсот тысяч фунтов никоцыаны.

А с 1 числа сентября 1699 до 1 числа сентября 1700 году 5000 бочек беременных, весом против вышеписанных, с таким договором, что буде вышепомянутый господин маркиз фон Кармартен или его учрежденные помянутого товару не возмогут продать, и тогда б в их воле было сей договор оставить, сие им удерживая, что когда несколько того их никоцыану не продано будет, и тот бы позволено им было по своему произволению избыть и наличные из того полученные деньги на такие товары употребить, на какие он или они наилучше и потребнее себе изобретут.