Читать книгу - "Честь, слава, империя. Труды, артикулы, переписка, мемуары - Петр I"

[Приписка.] В том же письме объявлено бунт от стрельцов, и что вашим правительством [под вашим руководством] и солдатами усмирен. Зело [очень] радуемся; только зело мне печально и досадно на тебя, для чего ты сего дела в розыск не вступил. Бог тебя судит! Не так было говорено на загородном дворе в сенях. Для чего и Автамона [Головина] взял, что не для этого? А буде думаете, что мы пропали (для того что почты задержались), и для того, боясь, и в дела не вступаешь: воистину, скорее бы почты весть была; только, слава Богу, ни един ч[еловек] не умер: все живы. Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий! Мало ль бывает, что почты пропадают; а се в ту пору была половодь. Неколи [не будет времени] ничего делать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца писал.

Письмо Петра Первого является ответом на следующее письмо князя Ф. Ю. Ромодановского:

«Господине мой. Здравия тебе желаю в путном твоем шествии на множество лет. Про меня поволишь [изволишь] напамятовать, и я на Москве, милостию великого Бога, апреля 8-го числа в добром здравии. Челом бью, господине, на твоем жалованье, что жалуешь, пишешь ко мне о своем здравии. Пожалуй, господине, и впредь не остави нас в забвении, пиши ко мне о своем здравии и о тамошнем своем пребывании, а мне бы, слыша о твоем здравии, всегда радостно радоватися. Известно тебе, господину, буде: которые стрелецкие 5 полков были на Луках Великих с князем Михайлом Ромодановским, и из тех полков побежали в разных числах и явились многие на Москве в Стрелецком приказе в разных же числах 40 [возможно, 140 или даже 240: в автографе, вследствие ветхости бумаги, число читается предположительно] человек и били челом винами своими о побеге своем, и побежали-де они оттого, что хлеб дорог.

И князь Иван Борисович в Стрелецком приказе сказал стрельцам указ, чтоб они по прежнему государеву указу в те полки шли. И они сказали князю Ивану Борисовичу, что идти готовы и выдал бы стрельцам на те месяцы, на которые не дано стрельцам хлеба, деньгами. И им на те месяцы и выдали деньгами. И после того показали стрельцы упрямство и дурость перед князь Иваном Борисовичем, и с Москвы идти не хотели [неразборчиво], а такую дурость и невежества перед ним изъявили, и о том подлинно хотел писать к милости Вашей сам князь Иван Борисович. Прислал ко мне князь Иван Борисович с ведомостью апреля против четвертого числа часа в отдачу [неразборчиво] хотят стрельцы идти в город и бить в колокола у церквей.

И я по тем вестям велел тотчас полки собрать Преображенский и Семеновский и Лефортов, и, собрав, для опасения послал полуполковника князя Никиту Репнина в Кремль, а с ним послано солдат с семьсот человек с ружьем во всякой готовности. А Чамарса с тремя ротами Семеновскими велел обнять [занять] у всего Белого города ворота все. И после того от стрельцов ничего слуху никакого не бывало. А как они невежеством говорили [т. е. – так как они грубые, возмутительные речи вели], и назавтра князь Иван Борисович собрал бояр, и боярам стрелецкий приход к Москве и их невежества боярам доносил. И бояре усоветовали в сидении и послали по меня, и говорили мне, чтоб послать мне для высылки стрельцов на службу полковника с солдаты.

И я, с совету их, послал Ивана Чамарса с солдаты; а с ним послал солдат с шестьсот человек и велел сказать стрельцам государев указ, чтоб они шли на службу у Тр[ои]цы по прежнему государеву указу, где кто в которых полках был. И стрельцы сказали ему, Чамарсу, что мы идти на службу готовы; и пошли назавтра которые были на Луках Великих – те на Луки, а иные в Торопец, а пятого сборного полку – во Брянск. А для розыску и наказанья взяты в Стрелецкий приказ из тех стрельцов три человека, да четвертый стрелецкий сын. А у высылки были тут же с Чамарсом Стремянного полку Михайла Феоктистов с товарищи с полтораста человек. А как стрельцы пошли на службу, и без них, милостию Божию, все смирно. К. Ф. Р.».

Разговор с государственным канцлером графом Кинским