Читать книгу - "Учись слушать. Серфинг на радиоволне - Марина Москвина"

Радио – своеобразный гиперболоид инженера Гарина, тут сфокусированы личность выступающего, тембр голоса, интонация, смысл и энергетический заряд, которым наполнено твое выступление.

Вспомним великого диктора Второй мировой войны Юрия Левитана. С детства у него был потрясающий голос и прозвище Юрка-труба. Однако долгое время его и близко не подпускали к микрофону. Юрий Левитан по-владимирски «окал» и выправлял речь у логопеда. Как он старался искоренить свое «о»! По ночам распевался, читал книги вслух, в текстах всюду перечеркивал «о» и сверху писал «а». Вставал на руки и – вниз головой – читал незнакомые тексты. Или он читал вслух, а кто-то поворачивал листок – то боком, то вообще вверх тормашками. Он отрабатывал столичную артикуляцию усилиями, достойными оратора Демосфена, который с камнями во рту произносил свои монологи перед бушующим морем.

В конце концов Левитану доверили огласить какое-то незначительное сообщение в эфире. Звучный торжественный бас понравился Сталину. С тех пор Левитан регулярно зачитывал его доклады и приказы, продолжая совершенствовать дикцию.

На протяжении четырех лет войны люди с замиранием сердца слушали фронтовые сводки от Левитана. Жизнь его превратилась в круглосуточный радиоэфир. Был даже такой анекдот. У Сталина спрашивают: «Когда закончится война?» Тот ответил: «Когда Левитан скажет!»

Все, о чем мечтал министр пропаганды Геббельс, – это взять Москву, поймать Левитана и заставить его прочитать, что Москва пала. За голову диктора объявили огромное вознаграждение, немецкие бомбардировщики прицельно бомбили здание Радиокомитета, поторопившись, объявили о гибели главного диктора. А через полчаса – опять: «ГОВОРИТ МОСКВА! Работают все радиостанции Советского Союза!»

Левитана прятали, охраняли, шифровали, он читал фронтовые сводки из секретного бункера в Свердловске.

Никогда больше диктор не играл такой огромной роли в жизни народов и каждого отдельного человека, его называли «стратегический голос Советского Союза», говорили, что голос Левитана равносилен целой дивизии, хотя он никогда не держал в руках оружия.

Никто не знал, как он выглядит. Ходили разные слухи, что он горбатый, рыжий, карлик или громадина. А он был обычным человеком. Папа мой после войны работал с ним на радио, Юрий Борисович – «диктором номер один» и худруком дикторской группы, а папа – журналистом международного отдела. Вот он рассказывал: «Левитан очень любил автомобили. Одним из первых в Москве он приобрел “Победу”. Когда Юра проезжал по улицам, ему постовые честь отдавали».

А у моего папы Льва появилась «Волга» с серебристым оленем. Из голубой он ее перекрасил в черно-белый цвет. Это была передвижная графическая картина, на дорогах с нее не сводили глаз.

Однажды с ним поравнялась машина, и кто-то машет, чтоб он пристал к тротуару. Лев остановился, выходит. Это был Юра Левитан.

– О, это ты? – удивился Юрий Борисович. – Слушай, я совершенно поражен расцветкой, устрой мне тоже такую!

Но вот что удивительно: после войны его карьера пошла на спад. Ему давали текст, он начинал читать, и у людей мороз по коже – что, опять война? Слишком много металла в голосе для мирной жизни, слишком чеканные фразы. «Живей! Живей!» – говорили ему, а он уже не смог перестроиться на мирный лад.

…Жизнь его продолжалась дальше, а голос так и остался на войне.