Читать книгу - "Военные мемуары. Единство. 1942-1944 - Шарль де Голль"

Позиция этих военных деятелей, несомненно, отвечала интересам общего дела, но в своих отношениях с де Голлем им пришлось преодолеть чувство удивления, кстати сказать, вполне понятное. Склонных к конформизму английских и американских генералов не мог не удивлять глава государства, не имеющий ни конституции, ни избирателей, ни столицы, но говорящий от имени Франции; офицер, у которого так мало звездочек и приказания которого министры, генералы, адмиралы, губернаторы и послы его страны считают для себя непререкаемыми; француз, которого приговорило к смерти «законное» правительство и поносили многие вишистские сановники, с которым сражалась часть французский войск, затем склонившая перед ним знамена. Должен сказать, что они обнаружили понимание вещей и увидели Францию там, где она была. Я же отвечал этим выдающимся деятелям, верным слугам своего отечества и нашего общего дела, этим прямодушным людям и отважным солдатам, чувством глубокого уважения и дружбы.

Надо отметить, что организация, с которой они имели дело в своих сношениях с нами, облегчала наши контакты. С тех пор как французское правительство имело лишь одного главу, оно ни с кем не делилось своим правом принимать решения и обязанностью нести за них ответственность. Наша структура командования была чрезвычайно простой и четкой. Опираясь на закон об организации нации во время войны, я в качестве главы государства имел звание главы вооруженных сил, а как председатель правительства обязан был руководить национальной обороной. Я занимался непосредственно вопросами использования наших вооруженных сил, а следовательно, и вопросами стратегического сотрудничества с нашими союзниками. В рамках общего плана, который я определял, военный министр, министр авиации должны были формировать армии, управлять ими и улаживать с американскими и английскими службами вопрос о поставках нам оружия. Наконец, назначенные мною военные руководители осуществляли на той или иной территории командование нашими вооруженными силами, входящими в систему союзников. Точно такие же функции и на тех же основаниях выполняли Рузвельт, Черчилль и Сталин — разница была, увы, в значительном перевесе их боевых средств над нашими.

Для того чтобы иметь помощников в выполнении моей задачи, я создал главный штаб национальной обороны и в главе его поставил генерала Бетуара, назначив его заместителем капитана 1-го ранга Баржо и полковника авиации де Ранкура. На обязанности Бетуара лежала подготовка материалов для принятия решений, уведомление о них заинтересованных лиц и контроль за их выполнением. Кроме того, он обеспечивал контакты с высшими военными учреждениями союзников, держал связь с главнокомандующим — сначала с Эйзенхауэром, а затем с Уилсоном, и в его ведении находились миссии наших сухопутных, морских и воздушных вооруженных сил за рубежом. Не говоря уже о жестких требованиях, которые я сам предъявил к нему, обязанности его были довольно трудны как в силу их сложности, так и потому, что ему приходилось задевать самолюбие правительств и главных штабов союзных войск, министров и высоких французских инстанций, а также и отдельных лиц. Но надо сказать, Бетура превосходно справлялся с делом.

Добиваясь для Франции своего рода повышения в ранге в рядах коалиции, мы знали, что личные качества наших генералов, командующих крупными частями, сыграют тут большую роль. И как раз наши военачальники были хороши. Определить на месте положение неприятеля, условия местности, способы действия, сочетать различные виды оружия, увлечь войска — вот что должны уметь делать командиры дивизий. И в этом искусстве отличились каждый на свой лад — генералы Доди, де Монсабер, Севез, Леклерк де Отклок, дю Вижье, де Вернежуль, Гийом, Броссе, Маньян. Генералы Пойдэно и Шайе превосходно умели использовать артиллерию — орудия всех калибров. Генерал Дромар, возглавлявший инженерно-саперные войска, несомненно, мог бы обеспечить нашим солдатам проход через любые препятствия и, в конечном счете, переправу через Рейн. Во главе армейского корпуса должен стоять человек, обладающий широким кругозором и дальновидностью, умеющий слить в единый удар различные и разновременные действия крупных сил. Генералы Анри Мартэн и де Лармина, первые наши командующие корпусами, блестяще доказали свои дарования. Надо, впрочем, сказать, что сами обстоятельства окрыляли их, да и в силах у них не было недостатка. Как счастливы полководцы, когда они чувствуют, что их ждет победа!

На море, по той причине, что враг уже не мог ввести в бой значительные силы, война состояла в действиях отдельных наших боевых единиц, распределенных на огромных пространствах для охоты за подводными лодками, для уничтожения рейдеров, для защиты от вражеских самолетов, сопровождения транспортов и обороны наших баз. Таким образом, боевые действия вели наши военные корабли, вкрапленные в систему союзников. Французские адмиралы, имевшие равные права со своими английскими и американскими коллегами, сумели оказать действенную помощь в этой борьбе на море, в которой то и дело нападают врасплох, как в карточной игре, когда не хватает козырей. Но наши моряки сумели поддержать честь французского флота. Лемонье сделал это как руководитель всех наших морских сил, а во главе отдельных соединений отличились д’Аржанлье, Коллине, Номи, Обуано, Ронарк, Барт, Лонго, Миссов, Батте и другие.

Наша авиация в силу обстоятельств должна была включить свои эскадрильи в большие группы истребительной авиации, авиации непосредственной поддержки и бомбардировочной авиации союзников. Генерал Буска, возглавлявший наши военно-воздушные силы в целом, генералы Валлен, Жерардо, Монрелэ, Лешер и другие командиры отдельных частей показали себя достойными руководителями французской воздушной армии, горячо стремившейся восстановить свою славу. Возглавляя совершенно новую силу, еще не имеющую своих доктрин, они умели с высоким искусством использовать военную технику и поднимать боевой дух своих людей.

В первом ряду военачальников в этот период возрождения наших вооруженных сил были генералы Жюэн и Делаттр де Тассиньи^[111].

Им выпала честь поочередно командовать единственной армией, которую Франция могла ввести в бой. У них оказалось много общих черт. Они были одного возраста, получили одинаковое образование, одновременно вступили на военное поприще и одинаково быстро продвигались по службе; оба, не замарав своей части, избежали ловушек, поставленных им поражением 1940, а затем режимом Виши, и теперь по очереди уступали один другому важный пост командующего армией, для которого они были созданы и о котором оба всегда мечтали. Впрочем, они были люди великодушные и, несмотря на свое соревнование, по достоинству ценили друг друга. Но какие же они были разные по своей натуре!