Читать книгу - "Дзержинский. От "Астронома" до "Железного Феликса" - Илья Ратьковский"

Помимо чекистской деятельности Дзержинский был активным членом руководства РСДРП (б), ее левого крыла. Левизна Дзержинского определялась как его очень четко выраженной приверженностью идеям интернационализма и мировой революции, так и особенностями его характера. Ему было свойственно отвергать компромиссы, близка идея революционной жертвенности. Он был душевно моложе своих 40 лет и был близок с новым поколением революционеров, которых олицетворяли в России Н. Бухарин, а также, отчасти, левые эсеры — самая молодая партия России не только по дате образования, но и по возрасту ее членов. Скептически относясь ко многим членам ее политического руководства, он хорошо ладил с ее молодыми членами. Ссорился с первыми, работал рука об руку со вторыми. Александрович, Лазимир, Закс, — всех он давно знал и ценил.

В ночь на 10 декабря 1917 г. было подписано соглашение о совместной работе большевиков и левых эсеров. В СНК в качестве наркомов вошли семь левых эсеров: И. З. Штейнберг — нарком юстиции, П. П. Прошьян — почт и телеграфов, А. Л. Колегаев — земледелия (с 25 ноября). Были образованы и новые наркоматы, которые возглавили члены партии левых эсеров: В. Е. Трутовский — по местному самоуправлению, В. А. Карелин — имуществ Российской Республики. В. А. Алгасов, включившийся в работу наркомата внутренних дел, получил статус «народного комиссара без портфеля, но с правом решающего голоса». Седьмым членом правительства от левых эсеров стал М. А. Бриллиантов, назначенный 19 января 1918 г. членом коллегии наркомата финансов. К работе в СНК привлекались и другие левые эсеры: заместители наркомов Н. Н. Алексеев (Наркомзем) и А. А. Шрейдер (Наркомюст), а также члены коллегий П. Е. Лазимир, Л. Е. Кроник, М. А. Левин и др.

Двухпартийное Советское правительство существовало с декабря 1917 г. по март 1918 г. К тому времени единогласия по ряду вопросов уже не существовало, а споры на заседаниях СНК принимали резкий характер. Тем не менее, только за ноябрь-декабрь 1917 г. на 37 заседаниях СНК было рассмотрено свыше 460 вопросов, связанных с политической, военной, экономической и культурной жизнью республики. Включены были левые эсеры и в коллегию ВЧК, где имели треть мест. Заместителями Дзержинского стали П. Александрович и Г. Д. Закс.

С последними Дзержинского в первое полугодие 1918 г. сближала позиция по применению высшей меры наказания. Несмотря на большое количество уже существовавших в этот период местных чрезвычайных комиссий, высшая мера наказания весной 1918 г. ими практически не применялась. Достаточно ограниченным было применение расстрелов на месте преступления и в Москве. В мае 1918 г., по данным советской периодической печати, общее количество расстрелянных ВЧК, включая 12 анархистов, составило 28 человек, в большинстве случаев это были уголовники: грабители и убийцы^[838]. Исключением было вынесение смертного приговора двум братьям, Александру и Владимиру Артуровичу Череп-Спиридович, бывшим офицерам лейб-гвардии Семеновского полка, и их биржевому маклеру Б. С. Берлисону (по другим данным, Вейлингсону) за спекуляцию в особо крупных размерах (незаконная сделка по продаже акций на сумму 5 млн рублей) и государственную измену. Они пытались продать немцам скупленные по дешевке у населения обесцененные акции Веселянских рудников на сумму 4100 тыс. рублей и акций «Чистяково-антрацит» на 900 тыс. рублей. В дальнейшем эти акции были предъявлены советскому правительству, и оно должно было бы их выкупить по номиналу, согласно условиям Брестского мира. 31 мая 1918 г. все трое спекулянтов были расстреляны ВЧК^[839]. Третий из братьев, Михаил Череп-Спиридович, позднее летом 1918 г. умер от тифа в тюрьме ВЧК. В других случаях по спекулянтским делам расстрелов не было, хотя ВЧК активно вела работу по борьбе со спекуляцией. По неполным подсчетам, в течение марта-июля 1918 г. ВЧК конфисковала у спекулянтов только различных товаров на сумму свыше 7 млн рублей^[840]. В июне 1918 г. применение высшей меры наказания в Москве фактически было приостановлено. Известен лишь единственный случай, когда в ночь на 13 июня был расстрелян провокатор К. А. Штримфлер (М. Г. Владимиров), бывший жандарм, устроившийся на работу в ВЧК под вымышленной фамилией^[841].

Подобная практика приостановки вынесения смертных приговоров ВЧК была вызвана временной стабилизацией советского режима в Москве после весенних превентивных мероприятий ВЧК. Определенную роль также сыграло общественное мнение, направленное против применения смертной казни, в т. ч. позиция левых эсеров, входивших в руководство ВЧК. Единогласия по этому вопросу в центральной ЧК не было, а применение смертной казни ВЧК было возможно только по единогласному постановлению всех членов коллегии, насчитывающей в то время 18 человек. Значительная часть коллегии выступала за более решительные меры, но мнение левоэсеровского меньшинства по установленному порядку перевешивало. При этом, если Дзержинский склонялся к более умеренной практике политических репрессий, отчасти поддерживая чекистов — левых эсеров в ВЧК, то Петерс и Лацис шли явно на конфликт с последними в этом вопросе, отстаивая необходимость применения расстрелов против контрреволюционеров.

Несколько иной (возможно, из-за убийства его брата бандитами в 1917 г.) была позиция Ф. Э. Дзержинского к расстрелам преступников. Так, в мае 1918 г. возникла даже конфликтная ситуация, вызванная расстрелом по единоличному решению Дзержинского, без решения коллегии ВЧК, двух бандитов, задержанных на месте преступления с оружием и взрывчаткой. 15 мая 1918 г. этот случай был рассмотрен на экстренном заседании ВЧК. Распоряжение Дзержинского было одобрено^[842]. В отношении же расстрелов по политическим мотивам Дзержинский в этот период занимал более умеренную позицию. Сторонникам жестоких мер оставалось только надеяться на поддержку местных ЧК, которые в июне более решительно стали применять высшую меру наказания.

Особенно отчетливо эта тенденция воплотилась в Тамбове при подавлении июньского мятежа мобилизованных в Красную Армию крестьян. Тамбов стал первым городом, подвергшимся массовому расстрелу ЧК. Позднее в докладе председателя Тамбовского губисполкома М. Д. Чичканова 12 сентября 1918 г. на III Тамбовском губернском съезде советов причины восстания и его ход рисовались следующим образом: «Предписание центра о мобилизации нам пришлось провести, имея комиссариат, далеко не отвечающий своему назначению. Но все-таки мы пытались провести эту мобилизацию… Когда явились сюда мобилизованные, то через несколько часов после прибытия их контрреволюционные элементы гор. Тамбова, прибывшие сюда, по-видимому, специально, офицеры повели определенную работу среди мобилизованных товарищей, и при слабости местной организации коммунистической партии нам ничего не удалось сделать. Везде и всюду контрреволюционные элементы шныряли и вели агитацию против Соввласти… Вооруженной и взвинченной специальной пропагандой и провокационными слухами о том, что Ленин убит, Петроград пал и т. д., толпой были арестованы все советские деятели и заключены в тюрьму. К счастью, мобилизованные долго в городе не остались; свергнув Соввласть, они на этом успокоились и разошлись по деревням. В городе же усилиями правых эсеров и офицерства была восстановлена старая Дума. Было арестовано 200 человек коммунистов, и все заключены в тюрьму. К вечеру Соввласть была ликвидирована, комиссариаты разрушены… Уже на другой день оставшиеся на свободе наши товарищи, столковавшись, выступили против новоявленной власти, выпустили нас и разогнали все офицерство и прочую сволочь… Тамбовские события неизбежно отразились и в губернии. В ближайших волостях стали вооружаться кулаки и свергать Советы»^[843].