Читать книгу - "Призрачные воины - Лючия Сен-Клер Робсон"

Тот никуда не делся и стоял на том же месте, что и раньше. Фургон был фирмы «Вильсон» — как раз такие правительство использовало во время недавней войны с мормонами[80]. Железные детали проржавели, их придется заменить, зато деревянный корпус чинить не надо: спасибо сухому климату. Остов мастера изготовили из дуба, ступицы — из каучука, колесные валы — из ореха гикори, а борта — из сейбы. Рафи еще раз внимательно осмотрел фургон, убедившись, что древесина нигде не подгнила.

— Если собираетесь прикупить этого красавца, масса Рафи, берите смело, не пожалеете.

Коллинз резко обернулся:

— Цезарь! — Он протянул руку, которая тут же утонула в огромной ладони негра. Его рукопожатие было уверенным и крепким — рабы так руки не пожимают. Светло-карие глаза гиганта смело смотрели на Коллинза.

— Как же я рад встрече с вами, масса Рафи! Я-то боялся, что вас прикончили апачи. А потом увидел Рыжего у конюшни и понял, что с вами все в порядке.

— Прикончить меня им не удалось, но пытались они изо всех сил, — ухмыльнулся Рафи.

Они с Цезарем обошли вокруг фургона, разглядывая его со всех сторон изучающими взглядами.

— Если купите эту повозку, я помогу ее починить. — предложил Цезарь. — Я теперь кое-что в этом деле понимаю.

Рафи приподнял покрытый плесенью парусиновый полог и заглянул внутрь, ломая голову над тем, как сообщить Цезарю печальную новость о его прежнем хозяине.

— Возишь грузы для военных? — спросил Коллинз.

— Так точно, сэр. Благодаря вам, сэр. — Цезарь криво улыбнулся. — Мне очень пригодилось все то, чему вы научили нас с массой Авессаломом.

— И как тебе работается у Карлтона?

— Стараюсь держаться от него подальше, — пожал плечами негр. — Апачей он, кстати, ненавидит люто.

Рафи удивило, что вот уже второй человек отдельно упоминает о вполне обычной для белых неприязни к апачам.

— Ненавидит сильнее других? — спросил он.

— Именно так, сэр.

Наконец Рафи решил, что не может дальше ходить вокруг да около.

— Мы встретились с Авессаломом, когда он ехал домой, — начал он.

— Да ладно? — просиял Цезарь. — Я, если честно, думал двинуть к нему на восток, когда янки покончат с мятежниками. Буду помогать на ферме ему и мисс Лиле. Я так думаю, к тому моменту рабам дадут вольную, так что я пригожусь Авессалому.

— Его убили.

— Апачи? — Цезарь присел на корточки и, уронив руки на колени, притворился, что разглядывает сломанное заднее колесо.

Рафи прислонился к фургону и, покосившись на Цезаря, заметил, как влажно поблескивают глаза негра.

— Вряд ли это были апачи, — тихо ответил Коллинз. — Помнишь Пандору?

— Помню. — Цезарь украдкой смахнул слезу, сделав вид, будто чешет бровь.

— Она привезла мне его тело. Она и маленькая конокрад-ка по имени Лозен. Это было лет десять назад, не меньше.

— «По принужденью милость не действует»[81], — произнес Цезарь.

Рафи не удивился, что негр цитирует Шекспира. Он ведь долгие часы, дни и недели слушал в дороге, как Авессалом и Рафи читают друг другу наизусть произведения великого барда.

— «А падает она, как тихий дождь, струящийся на землю из облаков», — подхватил Коллинз.

— «Благословление в ней особое: она благословляет тех, кто дает и кто берет ее».

— Он был хорошим человеком. — Рафи сглотнул ком в горле. — Справедливым и милосердным.

— Да, сэр, все так. Вы знаете, где он упокоился?

— Я похоронил его в горах недалеко от Пинос-Альтоса, под сейбой на красивом холме возле реки. Зимой там солнечно, а в летнюю жару есть тень, и круглый год щебечут птицы. Будь у меня выбор, мне бы хотелось вечность после смерти провести как раз в таком месте.

— Генерал Карлтон собирается пустить в ход пехоту, чтобы закрепиться у речки на перевале Сомнений. За пехотой пойдут фургоны в сопровождении кавалерии. Он намерен построить на перевале склад снабжения. Как только войска закрепятся на перевале, мне бы хотелось отыскать могилу массы Авессалома.

— Я тебя отведу к ней, но у апачей могут быть свои планы на перевал и реку. Лучше места для засады не сыскать.

Перевал Сомнений. Его еще называли Пасо-дель-Дало — перевалом Судьбы. Благодаря действиям Кочиса название подходило этому месту как никогда раньше.

Цезарь встал и поманил Коллинза за собой. Последовав за негром, тот вскоре увидел два смутно знакомых силуэта. Хотя предметы были накрыты парусиной, Рафи догадался, что скрывает материя. Да, Коллинз демобилизовался в 1848 году и с тех пор больше не видел таких агрегатов, но не сомневался: под парусиной именно то, о чем он подумал.

— Доброе утро, рядовой Тиль, — поздоровался Цезарь с часовым.

Паренек коснулся шляпы. Лицо у него было мальчишеское, неброское — пройдешь мимо и не запомнишь.

— Можно я покажу близняшек мистеру Коллинзу? — спросил Цезарь.

— Само собой, — расплылся в улыбке солдатик.

Негр отдернул одно из покрывал.

— Гаубицы, — выдохнул Рафи.

— Хорошенько угостим из них врагов, — с довольным видом кивнул рядовой Тиль.

Рафи оглянулся на площадь, где находилось длинное глинобитное здание, все еще украшенное вывеской с надписью «Американский дом».

— Ставлю в заклад свою печень, что у Сары найдется для нас бутылочка-другая, — сказал Рафи Цезарю. — Я угощаю.

— Не хочу, чтобы у вас из-за меня были неприятности, масса Рафи, — замялся негр. — В городе полно южан.

— Зато теперь их гораздо меньше, чем раньше, — подмигнул Рафи, и оба зашагали к «Американскому дому».

По пути Цезарь негромко произнес:

— Масса Рафи, Авессалом был мне как брат.

— Я знаю, — отозвался Коллинз.

ГЛАВА 33

ПОД ОГНЕМ

Гроза шла через перевал как на параде — сверкая молниями и рокоча громом. Лозен, Викторио и воины Теплых Ключей спрятали оружие под скальным выступом и принялись ждать, когда закончится шторм. Струи дождя молотили о выступ, с которого каскадом лились потоки воды. Мужчины пытались хранить спокойствие, изо всех сил делая вид, что их не страшат напасти, которые могут одолеть любого из-за грома и молнии.

Вызывающий Смех сидел на корточках чуть в стороне от остальных. Уперев локти в колени, он наблюдал за потоком жидкой грязи, несшимся вниз по склону. Лозен опустилась рядом с ним и заорала ему, силясь перекричать шум дождя и грома:

— Что, братец, наконец решил стать воином?

— Нет. — Глаза у парня были печальные, и Лозен внезапно поняла, что никогда прежде его таким не видела. — Храбрость — это страх показаться трусом, — добавил он. — Но я не могу похвастать даже такой. Я слишком труслив, чтобы меня заботило чужое мнение.

Лозен знала, что двоюродный брат грешит против истины: отваги ему было не занимать. Девушка ничего не сказала в ответ,