Читать книгу - "Кюхля - Юрий Тынянов"

За князем Оболенским строжайше присматривали – его будили ночью стуком, не пускали гулять и держали в цепях.

У государственного преступника Кюхельбекера отобрали в это время в Динабурге чернила, бумагу, перья и тоже не пускали гулять.

Князь сидел.

Через полгода Бенкендорф представил царю особую докладную записку о результатах расследования.

Высочайшая резолюция гласила: «Поставить на вид динабургскому коменданту, что не должно было ему давать писать».

Так как за ним уже строжайше присматривали, – резолюция была излишняя.

Дело же преступника князя Сергея Оболенского аудиториатский департамент Главного штаба послал на заключение графа Паскевича-Эриванского, который в мнении своем собственноручно написал:

«Полагал бы, лиша Оболенского дворянского и княжеского достоинства, сослать в Сибирь в каторжную работу на шесть лет и по прошествии сего срока оставить там на поселении».

Князь сидел в кандалах, пел «Черную шаль», плакал, а грубому коменданту, который назвал его на «ты», говорил: «Я на тебя не обижаюсь. Ты как холуй царский за то деньги и получаешь, чтоб людей обижать».

Еще через два месяца состоялся окончательный доклад аудиториатского департамента его величеству государю всероссийскому:

«Признавая князя Сергея Сергеевича Оболенского виновным в причинении обнаженною саблею в бок раны уряднику Аксюку, в упорном сокрытии получения письма от государственного преступника В. Кюхельбекера для отдачи статскому советнику Грибоедову, а также в изъявлении ропота на правительство, его – Оболенского, лишив дворянства и княжеского достоинства, а также воинского звания, как вредного для службы и нетерпимого в обществе, сослать в Сибирь на вечное поселение».

И царь снова наложил резолюцию, собственноручно: «Быть по сему. Николай».

В конце 1830 года мещанина Сергея Сергеевича Оболенского мчали поспешно два фельдъегеря на вечное поселение в Сибирь.

А письмо государственного преступника Кюхельбекера к статскому советнику Грибоедову было такое:

«Я долго колебался, писать ли к тебе. Но, может быть, в жизни не представится уже такой случай уведомить тебя, что я еще не умер, что я люблю тебя по-прежнему, и не ты ли был лучшим моим другом? Хочу верить в человечество, не сомневаюсь, что ты тот же, что мое письмо будет тебе приятно; ответа не требую – к чему? Прошу тебя, мой друг, быть, если можешь, полезным вручителю: он был верным, добрым товарищем твоего В. в продолжении шести почти месяцев, он утешал меня, когда мне нужно было утешение. Он тебя уведомит, где я и в каких обстоятельствах. Прости! До свидания в том мире, в который ты первый вновь заставил меня веровать.

В. К.».

Было оно написано 20 апреля 1829 года. А статский советник Грибоедов был растерзан тегеранским населением, которое на него натравили шейхи и кадии, объявившие сему статскому советнику священную войну, – января 30-го дня 1829 года.

Письмо было написано мертвому человеку.