Читать книгу - "Сталин и Гитлер - Ричард Овери"

И Гитлер, и Сталин под буржуазией подразумевали нечто совершенно особенное. Это слово они часто, не делая различий, применяли в целом по отношению ко всей элите, включая как ту ее часть, которая была действительно буржуазной, так и к землевладельцам и аристократам. В Советском Союзе этот термин использовался для обозначения всех, кто не принадлежал к бедным крестьянам или работникам ручного труда. Поскольку после 1917 года понятие классовой принадлежности здесь не было четко определено, слово «буржуазия» использовалось в уничижительном смысле против всех так называемых бывших людей – священнослужителей, офицеров царской армии, контрреволюционеров, участвовавших в гражданской войне, и даже представителей новой волны мелкой буржуазии – торговцев и деревенских спекулянтов – поднявшейся на поверхность в результате Новой экономической политики в 1920-х годах⁵⁸. Быть представителем буржуазии по определению означало быть заинтересованным в эгоистическом подрыве нового революционного порядка и оказаться потенциальным изгоем. Гитлер тоже давал определение буржуазии с преднамеренной расплывчатостью. Иногда он относил к ней первые 10 000 или даже 100 000 представителей германского общества, включая сюда не только промышленников и банкиров, но и принцев крови, генералов и землевладельцев. Он обвинял старую элиту в том, что она породила классовую зависть, ставя голые материальные интересы на первое место, а также за ее полное безразличие к социальным последствиям для тех, кто на нее работал. Гитлеру были ненавистны ее политическое слабоволие – «кучка трусливого дерьма», как он называл ее в 1922 году, – и культурное высокомерие. Гитлер, так же как и Сталин, был решительно настроен исключить буржуазию, являющуюся инженером социального разложения, из процесса строительства нового политического порядка⁵⁹.

Оба диктатора стремились к идеальному органическому сообществу, которое должно прийти на смену классовому обществу. Различие между понятиями «общество» и «община или сообщество» было в центре внимания немецкого социолога XIX века Фердинанда Тонниса. К началу 1920-х годов это различие понималось широко и было популярной темой дискуссий. Под «обществом» понималась рациональная ассоциация индивидов, объединившихся в целях достижения групповых или классовых интересов; «община», напротив, представляла собой социальный организм, сохраняющий свою целостность благодаря бескорыстной преданности ее членов всему сообществу в целом. Коммунизм закономерно подпадал под вторую категорию, так как его идеалом было бесклассовое общество, основанное на принципах солидарности и социального сотрудничества. Национал-социализм также заявлял о себе как о движении, преследующем цель создания идеального сообщества, но такого, которое основывалось бы на общности служения нации, или Volk, и единой расовой принадлежности. В итоге оба течения были представителями того, что немецкий писатель Богислав фон Зельхов называл «эпохой мы», или Wirzeit, пришедшей на смену отжившей буржуазной «эры эго», Ichzeit⁶⁰. Эта центральная идея двух систем воплотилась в советском термине «товарищ» или в немецком слове «соотечественник», вытеснившем индивидуалистский эпитет «гражданин».

Концепция «единого немецкого народа» составляла ядро идеализма национал-социалистического движения. Идея исключительного сообщества, организованного по принципу «идентичности вида», в рамках которого классовая принадлежность отходила на задний план, отдавая приоритет общности в служении целому, восходила еще к XIX веку и продолжала пользоваться популярностью в 1920-х годах. Гитлер полностью разделял страстную мечту об этой утопии. Основные принципы нового, национал-социалистического государства, говорил он своим слушателям в ноябре 1937 года, надо искать не в «христианстве и не в теории государства», а в «едином народном сообществе»⁶¹. Основу этого единства национал-социалисты видел в общности крови и общем расовом самосознании. Это были те объединяющие принципы, которые заставляли отдельных людей подавлять свои эгоистические побуждения ради сохранения долговременного существования сообщества. В 1933 году Гитлер вновь вернулся к этой теме: «Одинокий индивид остается в прошлом, а народ продолжает жить… Необходимо, чтобы отдельные индивиды постепенно свыкались с мыслью о том, что их личное «Я» не имеет никакого значения по сравнению с фактом существования всего народа»⁶². На протяжении всего периода диктатуры лозунг «сначала потребности народа, а потом потребности отдельной личности» постоянно твердили как мантру.

Национал-социалистическое движение предлагало эту форму сообщества как «расовый социализм» – идея, почерпнутая из так называемых «национал-большевистских» взглядов многих немецких радикальных писателей 1920-х годов. Идеал национального служения устранял традиционные классовые различия: «Я не признаю ни буржуазию, ни пролетариев, – заявил Гитлер в 1927 году. – Я признаю только германцев»⁶³. Тема общего труда для Volk использовалась для преодоления реальности социальных различий. В национал-социалистическом сообществе значимость расово полноценных индивидов оценивалась по их готовности вносить свой вклад в общее благосостояние народа, независимо, как повторял Гитлер, «от их социального происхождения, классовой принадлежности, профессии, счастья иметь образование…»⁶⁴. Главным объектом интеграции в народное сообщество был рабочий класс Германии, занятый ручным трудом, который надо было увести от отчуждающего опыта жизни в классовом обществе и подверженности коммунизму.

Перспектива отвести рабочий класс от марксизма подкрепляла активность партии в течение первых лет движения. Создание рабочей силы, мыслящей в категориях государства – «товарищ в красной кепке должен стать товарищем в национальном сообществе», – считалось критически важным тестом нового, идеального государства⁶⁵. Задача созданного 10 мая 1933 года Германского трудового фронта, огромной корпорации, представляющей всю рабочую силу страны, начиная от простого рабочего до квалифицированного рабочего и менеджеров, состояла в том, чтобы постепенно примирить рабочего и нацию, слив их в единое бесклассовое общество будущего. В Майский праздник в 1933 году Гитлер произнес речь о важности работников ручного труда, если они будут наполнены «преданным и честным смыслом», а идея «честности в труде», выраженная символически и многообразно, была призвана излечить раны, нанесенные простым рабочим бесчувственным эксплуататорским классом⁶⁶. На протяжении всех 1920-х годов Гитлер настойчиво проповедовал идею необходимости интеграции рабочих как представителей некой базисной жизненной силы, «носителей жизненной энергии» народа. И здесь также Гитлер расходился с теми элементами в партии, которые пели гимны крестьянам, которые, по их мнению, и являются фундаментальной основой расового сообщества⁶⁷. Движение в целом сильнее склонялось к идее «национального» рабочего. Предпочтение, которое Гитлер отдавал рабочим, он объяснял тем, как он заявил партийной аудитории в 1938 году, что ими управляют инстинкты, а не разум, а «из инстинктов вырастает вера». Успех партии в деле привлечения поддержки рабочих был подтвержден при опросе, проведенном в партии в 1935 году, который обнаружил, что почти треть всех ее членов были работниками ручного труда, а другие 20 % – «белыми воротничками»⁶⁸.