Читать книгу - "Жена комиссара - Светлана Шахова"

протяну, но счастливо, по-человечески.

Арина наконец внутренне собралась и ровным тоном проговорила:

– Вот ты предлагаешь сойтись, а сам всё о себе да о себе…

– Ах, Ариша! – с жаром перебил Григорий. – Да я для тебя всё сделаю! На руках буду носить, как в былые времена…

– Постой-постой… Тогда я ребёнком была. А сейчас давай начнём с того, что у нас разница в возрасте почти шестнадцать лет. Тебе вот-вот, шестьдесят три стукнет…

– А-а, ну да-а… ста-арый я… – сникнув, протянул он.

– Да я не о старости, а про разницу в мировоззрении… Ну, хорошо, оставим возраст, но мы же ничего друг о друге не знаем: ни об интересах, ни о стремлениях. И это бы ладно, со временем поправимо. Но чувства. Их-то где взять? Или, думаешь, у тебя загорелось и довольно, а мне – стерпится-слюбится? Нет, Гриша. Если б так, я бы давно уже снова замужем была. В том-то и дело, что не могу просто так к мужчине прибиться. Хочется, чтобы сердечко трепетало. Получается, мы одного желаем. Значит, можешь меня понять.

С минуту посидели молча.

– А вообще-то, – снова заговорила Арина, – надумал ты себе с три короба. Тридцать шесть лет с нашего расставания в Дальнем прошло. Мы уже совсем другие. Что можно понять за два дня недавнего общения в Бресте и два дня здесь? Толком ничего, та-ак – в общих чертах. Может, не будь ты женат, я со временем изменила бы мнение. Но разбивать семью – увольте, ни за что и никогда.

Лицо Григория приобрело болезненно-желтоватый оттенок, поперечная складка на лбу и морщины в уголках глаз углубились. Плечи ссутулились, будто держали непомерный груз. На глазах Арины бывший ординарец отца – недавний бравый фронтовик-ветеран с военной выправкой – вмиг превратился в замученного жизнью, побитого старика. Было видно, что он с трудом сдерживает слёзы.

Арину пронзило острое чувство жалости, но – это всё, что она сейчас испытывала.

Ощутив ноябрьский холодок, забравшийся под пальто лёгким ознобом, она встала, побрела к выходу из парка. Григорий догнал, молча пошёл рядом.

– Отвезу тебя к Костику. Тот уже должен вернуться, – сказал он в машине, заводя мотор. – Соберёшься, и на поезд. Я заскочу домой, ко времени подъеду.

Всю оставшуюся дорогу тягостное молчание сглаживала лишь музыка, мягко льющаяся из встроенного транзистора.

***

Константин Степанович доставил Арину на вокзал за час до отправления.

– Зачем мы так рано? – спросила она.

– Мало ли что на дорог’ах бывает. Мог’ли в затор попасть. Мы хоть на новых Жиг’улях, но быстрее положенног’о по г’ороду не проехали бы.

– И что будем делать? В зале ожидания сидеть?

– Не-е-е, насидеться в поезде успеешь. Предлаг’аю пройтись.

– Где ж тут гулять? Разве что, вдоль перрона.

– Да какая разница. Просто пойдём.

– Ой, я же хотела маме горьковский тортик привезти. Тут поблизости можно купить?

Они прошлись до магазина, набрали сладостей. Вернувшись, вышли к поездам. Побрели по платформе. Константин Степанович, стараясь перекрыть шум составов и пассажиров, оживлённо рассказывал истории из жизни. Арина делала вид, что слушает, сама же искала глазами Григория, надеясь, что тот вот-вот появится. Хотелось поговорить, как ни в чём не бывало: беззаботно, по-дружески. А потом расстаться с лёгким сердцем.

Вдруг Константин Степанович остановился. Взял за руку. Выражение его лица резко сменилось с беззаботного на чрезвычайно серьёзное.

– Арина, можно я буду тебе писать? – спросил с мольбой в голосе. – Пожалуйста, оставь адрес.

Она на мгновение застыла в замешательстве, но быстро нашлась.

– Лучше я сама… когда надумаю… Твой адрес я запомнила.

Скользнув взглядом через его плечо, она заметила в дверях вокзала Любовь Степановну. Та махнула рукой, быстро зашагала навстречу.

Арину прошил неприятный озноб. Головной болью отозвался вопрос: «Где Григорий?», но произнести это вслух она постеснялась.

Неожиданно выручил провожатый.

– А Г’ришка г’де? Вроде обещал проводить, – спросил он, обнявшись с сестрой.

– Да спит, – отмахнулась та.

– А-а-а, как обычно? – понимающе протянул Константин.

– Ну, шо ж с им ешо поделаешь? – пренебрежительно бросила Любовь Степановна и, взглянув на Арину, объяснила: – Г’риня – тот ешо ловелас… Волочытся за каждой юбкой. Вот я ему в чай снотворног’о и подсыпаю, шо б посмирнее был.

«Ну и стервозина», – подумала Арина, едва сдержавшись.

Под неотступно преследующие назойливые шаги провожатых она поспешила к вагону. После проверки билета наскоро распрощалась, ловко поднялась по ступеням и, не оглядываясь, нырнула за спасительные двери тамбура.

В дороге одолевали мысли о последних событиях. Прояснялись мотивы поступков. Ревность Любовь Степановны объяснялась легко: муж вызывающе явно предпочёл другую женщину. Повышенное внимание со стороны Константина Степановича – вдовца, ищущего спутницу жизни, – тоже было понятно. А вот внезапные порывы Григория сбивали с толку, пугали. Но всё это, тем не менее, приятно будоражило, ведь за четыре последних года она совершенно забыла о личной жизни.

Тут ей стало до слёз жаль себя. В голове забурлили мысли о низкой зарплате музыкального работника детского сада. О второй работе, которую пришлось взять, и таскаться туда с собственным аккордеоном. О выходных, растрачиваемых на подготовку сценариев к праздникам. О полном отсутствии личного времени, ведь каждую свободную минуту приходится отдавать матери, живущей по соседству.

«Боже! Что это я?» – спохватилась Арина.

Устыдившись недостойных жалоб на судьбу, она стала представлять, как мама ждёт её, как обрадуется подарочному торту и собранной Григорием продуктовой сумке с вареньем, соленьями, колбасой, сыром и сгущёнкой.

Глава 59

В духовке томилась картошка с говядиной. На плите пыхтел чайник. Елизавета, прихрамывая, курсировала между кухней и комнатой, готовясь к встрече.

Два дня ожидания показались ей вечностью, но последние минуты были особенно мучительны, и ноющая нога тут совершенно ни при чём. Важной представлялась встреча с дочерью, снабжённой интересными новостями.

И всё же звонок застал врасплох. Грохнув на стол, выскользнувшую из рук хлебную тарелку, Елизавета суетливо поспешила открывать. Увидев Арину, разволновалась ещё больше и, вместо того, чтобы выразить радость, сама не зная почему, буркнула:

– Ох, Аринка, ты от вокзала, всё равно что через Центральный добиралась. Здесь же пятнадцать минут ходу.

Дочь помрачнела. Опустила сумку на пол.

– Это вам от Гриши. А это, – протянула перевязанную ленточкой коробку, – от меня… Вечно вы, мама, недовольны. Я торопилась… Первым делом, как всегда, к вам заглянула – сказаться… Хотела приятное сделать. А вы опять с претензиями… Ладно, пойду душ приму с дороги да переоденусь.

– Вот и жди её… С порога накинулась, слова не скажи, – проворчала Елизавета, подняла сумку, похромала в кухню.

Разбирать не стала. «И зачем мне эти