Читать книгу - "Петр Столыпин. Крестный путь реформатора - Виктор Воронин"

Приведенный отрывок является лживым от первого до последнего слова. Столыпин изо всех сил сопротивлялся назначению Курлова. И дело не только в том, что министр крайне не хотел назначения на один из руководящих постов в Департаменте полиции полного дилетанта (анекдотично звучат курловские слова об «особом влечении к полицейскому делу»). Столыпин хорошо знал истинные причины лоббирования данного назначения со стороны дворцового коменданта генерал-адъютанта Владимира Александровича Дедюлина (занимавшего в 1903–1905 годах должность начальника штаба ОКЖ).

Последний был одним из наиболее влиятельных лиц в ближайшем окружении царя и возглавлял антистолыпинскую придворную группировку. Дворцовый комендант делал всё от него зависящее, чтобы дискредитировать премьера в глазах императора и добиться если не смещения, то хотя бы максимального ограничения властных возможностей главы правительства и МВД. Именно с этой целью Дедюлин пытался добиться через царя назначения Курлова в Департамент полиции, который возглавлял близкий Столыпину Трусевич. Назначение Курлова позволило бы Дедюлину через свою креатуру контролировать деятельность политической полиции, что лишало председателя Совета министров одного из главных рычагов власти и влияния.

Премьер сопротивлялся, но единственное, чего достиг, — назначения Курлова не вице-директором, а исполняющим обязанности. Через несколько месяцев Столыпин всё-таки добивается от Николая II устранения Курлова, предложив тому формальное повышение — должность начальника Главного тюремного управления. Однако 1 января 1909 года Дедюлин взял реванш: Курлов был назначен его товарищем и шефом жандармов. Достаточно быстро, пользуясь огромной загруженностью Столыпина на посту главы правительства, Курлов выводит из-под влияния министра Департамент полиции.

Об отношениях, сложившихся между министром и командиром ОКЖ, свидетельствует Мария фон Бок (Столыпина) в изданных в Нью-Йорке в 1953 году своих воспоминаниях об отце. Будучи замужем за морским агентом (военно-морским атташе) России в Германии лейтенантом Борисом фон Боком, она стала участницей таинственных событий, произошедших в 1909 году: «Из нашего консульства поступило ко мне сообщение о неблагонадежности генерала Курлова по отношению к моему отцу. Сообщение было настолько серьезно, что мы решили выехать в тот же день в Петербург, чтобы сообщить об этом моему отцу и предупредить его.

Приехав в Петербург утром, я просила папа за завтраком уделить нам время для важного разговора с ним. Мой отец назначил в пять часов в саду Зимнего дворца, где он совершал в это время прогулку. Когда мой муж передал все полученные нами сведения, папа, нахмурившись, сказал:

— Да, Курлов единственный из товарищей министров, назначенный ко мне не по моему выбору; у меня к нему сердце не лежит, и я отлично знаю о его поведении, но мне кажется, что за последнее время он, узнав меня, становится мне более предан».

Спустя 42 года после смерти премьера, 30 лет после смерти Курлова и 26 лет после падения монархии дочь Столыпина так и не рассказала, что это были за серьезные сведения о «неблагонадежности» Курлова, заставившие отнюдь не наивно-доверчивого морского агента (выполнявшего в Германии в том числе и разведывательные функции) немедленно с супругой выехать в Петербург. Понятно, что не обычная информация об общеизвестной нелояльности Курлова по отношению к своему формальному начальнику. Подобную реакцию могло вызвать только известие о чем-то конкретном, готовившемся шефом жандармов. И возможно, что речь шла об угрозе жизни Столыпина.

Обращает на себя внимание указанный источник информации — «из нашего консульства». Российское консульство в Берлине было одним из «подкрышных» учреждений Заграничной агентуры Департамента полиции. Поэтому указание источника можно истолковать следующим образом. Кто-то из состава сотрудников Заграничной агентуры получил сведения о готовившихся Курловым действиях против Столыпина. Естественно, что официальным путем он их передать не мог, и совершенно логичным было ознакомить с информацией дочь министра.

Объяснение странного умолчания дочери премьера может быть следующим. Действия Курлова, согласно полученной информации, объяснялись не только его личной волей, но в ней каким-либо образом упоминался и император или императрица. Понятно, что сказать об этом (особенно учитывая отсутствие неопровержимых доказательств) убежденная монархистка Мария фон Бок не могла, что убедительнее всего объясняет ее недоговоренность.

О том, что Курлов был способен на многое, свидетельствует и генерал Владимир Федорович Джунковский, командовавший ОКЖв 1913–1915 годах. Как он написал в своих «Воспоминаниях»: «Ума от Курлова отнять нельзя было, но это был человек с шаткими принципами. Последнее проявилось в нем особенно сильно, когда он сделался товарищем министра внутренних дел… Он и своим подчиненным показал пример неустойчивости нравственных принципов».

Правда, справедливости ради стоит заметить, что не человеку, пошедшему консультантом в ВЧК — ОГПУ и участвовавшему в планировании дезинформационной операции «Трест» по нейтрализации монархической эмиграции, было разглагольствовать о нравственных принципах.

Генерал Герасимов (именно его Столыпин хотел сделать товарищем министра вместо Курлова) прямо называл шефа жандармов ставленником Распутина, пытавшегося с его помощью взять под контроль политическую полицию: «Высокопоставленные друзья Распутина, недовольные репрессиями против него со стороны политической полиции, приложили все усилия к тому, чтобы поставить во главе последней своего человека. Они правильно понимали, что только распоряжение аппаратом полиции даст ключ к действительной власти. Подходящим кандидатом на пост высшего руководителя политической полиции в этих сферах сочли Курлова… Он в это время был видным деятелем крайних правых организаций и делал себе в высших кругах карьеру тем, что обличал "мягкость" и "либерализм" правительства Столыпина. Последний некоторое время противился назначению Курлова, но должен был уступить, после того как Государыня во время одной из аудиенций сказала ему:

— Только тогда, когда во главе политической полиции станет Курлов, я перестану бояться за жизнь Государя».

Как бы то ни было, одно не вызывает сомнений. Информации от дочери и зятя Столыпин до конца не поверил, по-видимому, посчитав, что шеф жандармов не перейдет определенных границ. Вероятно, что именно это и сделало возможными выстрелы в Киеве…

Не менее любопытной личностью был и полковник Спиридович. В отличие от Курлова он действительно являлся незаурядным мастером политического сыска, что признавали даже его недоброжелатели.

38-летний начальник Охранной агентуры родился в семье офицера Пограничной стражи и прошел обычный путь для сына военного — Аракчеевский кадетский корпус, Павловское военное училище, служба в Оренбургском пехотном полку в Вильно. Отметим — его ближайшим другом в кадетском корпусе и училище был как раз Кулябко, который позднее еще и женился на сестре Спиридовича.

После шести лет полковой службы Спиридович переводится в жандармы (жалованье которых было более чем вдвое выше, чем у армейских офицеров), для чего сдает необходимые экзамены. После окончания специальных курсов (имевших формальный характер и не дававших практических разыскных навыков) новоиспеченный жандармский офицер по собственному желанию отравляется на стажировку в Московское охранное отделение. Последнее на тот момент было наиболее сильным в России — его деятельность распространялась не только на Москву, но и на всю страну Начальником отделения был знаменитый Сергей Васильевич Зубатов, прошедший путь от секретного сотрудника до наиболее авторитетного и влиятельного деятеля политического сыска империи. Красноречивый факт: хотя Зубатов был статским чиновником, его авторитет безоговорочно признавался всеми офицерами-охранниками, ощущавшими себя отдельной кастой.