Читать книгу - "Тибет и Далай-лама. Мертвый город Хара-Хото - Петр Козлов"

Дорога спорилась, незаметным образом одни за другими мелькали пашни, селения; развлечений для глаза и для ума было достаточно. Не доезжая десяти верст до Донгэра, нам повстречался симпатичный купец-андижанец, лихо кативший в Синин верхом на откормленном белом коне. Этот молодой человек изысканно вежливо поздоровался со мною и доложил о благополучном прибытии в Донгэр главного каравана. А вот, наконец, живописное местечко в узком ущелье Синин-хэ, памятное мне еще со времени тибетского путешествия. Через свирепо клокочущую и пенистую речку перекинут высокий легкий мост, а за ним, на противоположном берегу приветливо залегает превосходный березовый лес, ниспадая по крутым склонам холмов.

Говоря вообще о растительности долины Синин-хэ, приходится отметить ее бедность разнообразием и количеством родов и видов. На протяжении расстояния от Синина до Донгэра экспедиция собрала и отметила всего около пятидесяти форм растительности, а именно: облепиха (Hippophаe rhamnoides), Myricaria germanica, Crataegus, Salix, Berberis, смородина (Ribes aciculare), Rhododendron, полынь (Artemisia Potanini [Artemisia sp.]), репейник (Agrimonia pilosa var. glandulosa [A. pilosa Ldb.]), кровохлебка (Sanguisorba officinalis), гречиха (Polygonum bistorta), крестовник (Senecio erucifolius), зверобой (Dracocephalum Ruyschianum [змееголовник]), люцерна (Medicago ruthenica), подмаренник (Galium verum var. trachyca. rpum [G. verum L.]), шандра (Marrubium indsum), горечавка (Gentiana barbata), сверция (Swertia ehinensis), орляк (Pteridium aquilinum), качим (Gypsophila acutifolia var. Potanini), василистник (Thalictrum petaloideum), Delphinium grandiflorum var. tanguticus), Anisodus tanguticus, Lancea tibetica, Spiranthes australis, Herminium monorchis, Bupleurum multinerve, Lespedeza trichocarpa, Triticum cornutum, Panicum miliaceum, Setaria italica, фиалка (Viola bulbosa), Anaphalis, Phlotnis, Scirpus, Malva, Adenophora, Myosotis, Potentilla, Ajuga, земляника Fragaria, Nernophila, Sorbaria и пион (Paeonia).

Что же касается до насекомых, тесно связанных своим распространением с характером растительного покрова (рассматриваемой долины), то нам удалось собрать на всем протяжении вдоль Синин-хэ и ее самого верхнего течения – Донгэр-хэ, помимо жесткокрылых, порядочное количество представителей полужесткокрылых^[209] и только одну, правда очень интересную новую форму из отряда перепончатокрылых – шмеля (Hymenoptera, Bombidae) Bombus lepidus, sp. n.

С юга все чаще и чаще сбегают звонкие ручьи, а в северном направлении горы постепенно вырастают.

Наконец показались и башни Донгэра.

Между тем, недавно поднявшийся западный ветер усилился, надвинулись густые облака, и дождь, сначала слегка накрапывавший, превратился в настоящий ливень, сопровождавший нас до самого бивака экспедиции. Пришлось тотчас забраться в палатку и окопать свое убежище глубокой канавой, чтобы избегнуть наводнения.

Встреча с главным караваном была самая радостная, все обстояло благополучно, верблюды отлично справились с трудной скользкой дорогой и в целости доставили ценный багаж, сделав все расстояние от Синина в три дневных перехода.

Городок Донгэр стоит на левом берегу той же бинин-хэ, которая выше описываемого города уже называется его именем – Донгэр-хэ; долина реки достигает около версты ширины; сам город обступают мягкие по очертаниям высоты, сложенные из красных песчаников, напластованных горизонтально и покрытых лёссом.

В конце лета пышная горная зелень и зреющие хлеба составляют приятную картину, сглаживая впечатления грязи, пыли и суеты китайского базара. По словам местных обитателей, крепость Донгэр основана около двухсот пятидесяти лет тому назад при династии Цин^[210]. В более отдаленные времена крепость и местное управление сосредоточивались в местечке Чжэн-хайбу, и только китайский император Шунь-чжи перенес ее на двадцать верст западнее, в нынешний Донгэр, где назначил первым управителем одного из своих сыновей.

В настоящее время Донгэр имеет большое торговое значение; через него проходит дорога из Ганьсу в южный Тибет, по которой следуют купеческие караваны и направляются богомольцы в Лхасу. На единственной торговой улице города можно встретить представителей разных национальностей, собирающихся здесь для товарообмена: окрестные номады – тангуты, монголы, тибетцы (есть даже купцы из Лхасы), далды предлагают разное сырье – шерсть, кожи, масло, соль, а также и порох – в обмен на чай, металлические изделия, ткань, юфть и предметы роскоши, преимущественно в виде атрибутов женского туалета. Среди пестрых одежд смешанной толпы чаще других мелькают оригинальные костюмы кукунорских тангутов и тангуток; последние заставляют обратить на себя внимание необыкновенным спинным украшением в виде двойных и даже тройных лент, богато убранных монетами, раковинами, серебряными гау, бирюзой, кораллами и проч.

Мои спутники всегда с одинаковым восхищением наблюдали тангутских всадников, зачастую мчавшихся по улицам в карьер в полном вооружении. Гордые, надменные степняки ничего и никого не боятся, наоборот, скорее вселяют страх и приниженность в местных китайцев. Среди празднично настроенного люда нередко приходилось также видеть угрюмых колодников, закованных в тяжелые железные кандалы; насколько я заметил, они милостыни не просили, но существовали исключительно на добровольные пожертвования. Сознавая всю вину, преступники-буддисты обычно безропотно несут возмездие за содеянное, а некоторые грешники, считая себя большими виновниками перед людьми, не снимают вериг даже после отбытия срока наказания, говоря, что они еще мало пострадали.

Встречая со стороны начальника города Донгэра, официально извещенного о приходе экспедиции, самое любезное гостеприимство, мы чувствовали себя прекрасно и все свое время проводили в наблюдениях за своеобразной жизнью торгового центра и сборах этнографического материала; а один день мы целиком посвятили опытам с нашей складной брезентной лодкой; спущенное на реку экспедиционное суденышко, сослужившее впоследствии огромную службу на озере Куку-нор, сначала дало маленькую течь, но затем, по выражению моего ветерана, фельдфебеля Иванова, довольно быстро «забухло», и мы отлично сплавали вниз по Донгэр-хэ.