Читать книгу - "Жизнь Джейн Остин - Клэр Томалин"

Мой брат [Джеймс Эдвард] в то утро приехал из Уинчестера, однако всего лишь на несколько часов. Все мы легко позавтракали наверху, и между 9 и 10 часами невесту, мою мать, миссис Лефрой, Энн [племянницу Бена] и меня отвезли в церковь в нашей коляске. Джентльмены прибыли туда пешком. Погода была унылая, облачная, но дождь так и не начался. Время года, безлюдная дорога в полмили к одинокой старой церкви, серый свет ноябрьского утра, проникающий через узкие окна, ни печи, чтобы согреться, ни радующих глаз цветов, ни друзей, будь они высокого или низкого положения, чтобы пожелать всего доброго и отметить столь знаменательный день, — все это окрасило нашу свадьбу в невеселые тона… Мистер Лефрой прочел молитвы, отец благословил новобрачных. Псаломщик, разумеется, тоже был, хоть я его и не помню; но я совершенно уверена, что больше в церкви никто не присутствовал, и никого не приглашали к позднему завтраку, за который мы уселись, как только вернулись домой. Не думаю, чтобы тогда мне все это казалось грустным, суматоха в доме, различные приготовления развлекали меня… Мне казалось, что в доме настоящее торжество. Завтрак был отменным по понятиям тех времен: разные виды хлеба, горячие булочки, тосты с маслом, язык, ветчина и яйца. К тому же шоколад на одном конце стола и свадебный торт посредине подчеркивали праздничность момента. Я и Энн Лефрой, девяти и шести лет, были в белых платьицах и с белыми лентами на соломенных шляпках, полагаю купленных ради такого случая. Вскоре после завтрака молодые отбыли. Им предстояло длительное путешествие в Хендон^[207]. Прочие Лефрой отправились домой [в Эш], а мы с мамой — в Чотон погостить в Большом доме, занятом в то время многочисленным семейством моего дядюшки, капитана Остина [Фрэнком, Мэри и пятью их детьми]. Отец задержался дома и присоединился к нам через несколько дней. Мне кажется, я слышала, что мистер Дигуид пришел тем вечером разделить с ним компанию. А слуг угощали сладким пирогом и пуншем. Такими были свадебные торжества в Стивентоне в 1814-м!

Это было очень в духе Остинов, и именно над этим насмехалась в «Эмме» миссис Элтон: «И белого атласа в обрез, и кружева на фату — жалкое зрелище!..» Но не нужно быть миссис Элтон, чтобы счесть достойным сожаления тот факт, что даже старая миссис Остин, любившая Анну больше прочих внуков, не явилась на ее свадьбу, как и ни одна из тетушек и ни один из дядюшек Джейн Остин. Когда Джейн в следующий свой приезд в Лондон посетила племянницу в Хендоне, то осудила ее за приобретение пианино («Спустя полгода она станет мечтать, чтобы эти двадцать четыре гинеи вернулись в виде простынь и полотенец; а играть хорошо она все равно никогда не будет…») и уличила в мотовстве за покупку лиловой ротонды. «Ты же знаешь, от нее только этого и жди», — написала она Фанни, единственный раз в своей жизни выражаясь, как злобная старая тетка. Чем же Анна заслужила подобное отношение? Никто так ничего и не объяснил. Впрочем, раздражительность тетушки Джейн быстро прошла, и вскоре она вновь писала Анне милые добрые письма.

В Рождество миссис Остин также написала Анне, чтобы сообщить: «Только что закончила новый роман Скотта „Уэверли“^[208], который доставил мне больше удовольствия, чем все новомодные произведения (исключая тетушку Джейн)». В свои семьдесят пять она все еще была остра на язык. На второй день Рождества^[209] она в очередной раз рассталась со своими дочерьми: те отправились навестить старых друзей, соседей и родню — сперва Алитею и Элизабет в их новом доме в Уинчестере, неподалеку от кафедрального собора, затем Джеймса и Мэри в Стивентоне (там Крещенский сочельник отпраздновали со сладким пирогом и танцами для самых молодых из присутствующих), были званы еще на один пирог к Брэмстонам в Окли-холл, где встретились с Шутами, на обед к Джону Порталу и его супруге в Лейверсток, а еще переночевали у Лефроев в Эше. В Стивентоне сестры успели дважды повидаться с Томом Шутом. У него был приход в Норфолке, подаренный ему семьей, когда он оставил службу в милиции и принял духовный сан. Каждую зиму Том привозил с собой из Восточной Англии в Хэмпшир лошадей, чтобы поохотиться во владениях старшего брата бок о бок с Джеймсом Остином и юным Джеймсом Эдвардом, если тот был свободен от занятий в Уинчестере.

Сколько поводов для зевоты дали бы мадам де Сталь все эти хэмпширцы среднего возраста, соседи, знавшие друг друга не один десяток лет: вдова с сыном, учащимся в Уинчестере, и незамужней умницей-сестрой, член парламента, никогда не бравший там слова, бизнесмен-землевладелец, печатающий пятифунтовые банкноты для правительства, любящие поохотиться сквайры и сельские священники с семействами, скучные дамы со своими пирогами и оранжереями. Все это достаточно далеко и от того мира, что Джейн создавала в «Эмме»: вымышленная деревушка в Суррее, двадцатилетняя героиня, «красавица, умница, богачка», с отцом, столь же глупым, как леди Бертрам, и сестрой замужем за лондонским юристом, образцовый хозяин соседнего поместья, молодой священник — пренеприятный льстивый лицемер, большая школа для девочек неподалеку… А еще, конечно, бедная красавица по имени Джейн, которая нарушает правила своего круга и чуть не расплачивается за это, став гувернанткой (английский эквивалент рабства). Джейн Остин вернулась в Чотон и там закончила роман 29 марта 1815 года. Последние главы дописывались в те дни, когда враг мадам де Сталь Наполеон сбежал с острова Эльба, собрал войска и восстановил свою власть в Париже.