Читать книгу - "Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР. 1928-1941 - Франсуа-Ксавье Нерар"

Такие сталинские формулы как «бюрократизм», «нечуткое отношение к нуждам населения» или «зажим критики», переведенные на язык народа, дают весьма мрачный портрет общества, в котором насилие господствует в повседневных взаимоотношениях. Авторы разоблачений настаивают не столько на преступлениях, сколько на безграничной власти административных, армейских или заводских царьков. Так, некий военный сообщает о заместителе своего командира, что он страшно груб с солдатами и обращается с подчиненными, «как с животными»{718}. Каждый или почти каждый сигнал содержит упреки в отсутствии вежливости, в неуместном поведении…

Диапазон злоупотреблений, которые позволяет себе власть, достаточно широк. Два сотрудника треста, обеспечивающего теплоснабжение Горького, пишут[239]на его директора. Когда они пришли требовать расчета, руководитель «стал ругаться нецензурным словом и выгнал из своего кабинета». Письмо очень короткое (570 знаков) и не содержит других жалоб. Но его авторы требуют, чтобы их сигналу было уделено «серьезное внимание». Иногда обвинения значительно серьезнее. Заведующая «дет-очагом» при заводе № 8 им. 26 бакинских комиссаров в Горьком обращается к секретарю городского комитета партии из-за поведения руководителя парткома завода:

«Я живу одна (без мужа) с двумя детьми школьниками, но тов. Поляков несмотря на присутствие моих детей, учащихся в школе систематически приходит на мою квартиру в пьяном состоянии и начинает злоупотреблять своим служебным положением, т. е. принуждает к сожительству и к пьянке. Но этого я не могла делать, т. е. не могла удовлетворять прихоть этого грозного начальника»{719}

Эта неловкая жалоба на насилие[240]является исключительным случаем: в корпусе писем есть еще один случай жалобы жертвы[241]и три случая, когда обвинение в насилии сделано третьими лицами{720}. Есть также несколько случаев сексуальных домогательств{721}.[242]Сигналы, таким образом, описывают все возможные варианты поведения руководителей или представителей власти при исполнении служебных обязанностей.

Одно из центральных обвинений, касающихся поведения (почти каждое пятое письмо корпуса) — это обвинение в пьянстве. С этим злом, как мы помним, как с одним из главных врагов Бухарин призывал бороться еще в 1928 году. В пропагандистских текстах власть часто подчеркивает необходимость борьбы с пьянством. Реакция населения весьма отчетливая: это обвинение одно из самых распространенных. Доносы на работников аппарата чаще всего сопровождаются подобными упреками. Конечно, такие нападки встречаются в разоблачениях простых коммунистов, даже в доносах, о которых говорилось раньше. И тем не менее обвинения в злоупотреблении спиртным становятся почти систематическими, когда речь идет о руководящих работниках: 72% писем, в которых говорится об алкоголизме, касаются именно этой категории! В четверти писем, написанных против нее, речь идет о неумеренном употреблении.

Кроме того, слова из лексического поля алкоголизма[243]удивительно стабильно встречаются в этот период. Когда бы ни было написано письмо, кому бы оно ни было адресовано и кем, эти слова регулярно повторяются. Они в равной мере касаются и руководителя отдела в «Правде», и председателя колхоза. Тем не менее, в отличие от других видов поведения, о которых мы говорили выше, пьянство обычно бывает лишь элементом целого ряда обвинений и никогда не составляет единственного основания для письма. Чаще всего, если упрек имеет стандартный характер, и автор ограничивается тем, что упоминает этот недостаток в общем создаваемом им облике, некоторые корреспонденты с удовольствием смакуют вредные последствия пьянства:

«Все это завершилось организованным пьянством в ночь с 28 на 29 Апреля с/г. Секретаря райкома притащили бесчувства на квартиру, что не обошлось без посторонных глаз о чем знает беспартийная масса. После этого пьянства секретарь райкома не мог два дня заниматся. Лежал в квартире. Пьянка была вместе с уполномоченным Г.П.У членом райкома тов. С, который после этого разбил телефон оборвал провода в квартире»{722}.

Чаще всего авторы разоблачений не ограничиваются тем, что сообщают о недостойном поведении, какими бы серьезными ни были отклонения. Суть предъявляемых обвинений касается того, что во французском праве называют неправомерным использованием общественного имущества, а именно злонамеренного использования имущества или кредитов предприятия заведомо вопреки интересам этого предприятия или в собственных целях. В обществе дефицита, каким был сталинский СССР, этот вопрос необычайно чувствителен.

Как подчеркивает Шейла Фитцпатрик{723}, это обвинение, которое часто повторяется в крестьянских письмах.

Крестьяне, критикуя, как правило, действия председателя колхоза, часто добавляют к нему и других местных руководителей (уровня сельсовета).

«Дело в том, что в районе имели место акты (имеют и сейчас) прямого издевательства над Советскими законами, разтрата государственных денег, барахольство государственного имущества и колхозного добра и прочее.

<...>

Имущество бывших молитвенних зданий разбазарено. Многие с ответственных работников нажились на этом. Вещи ценой в 500–800 рублей покупались сотрудниками, разными организациями и лицами за 25–30 руб. (ковры, скатерти). Ковры, скатерти, дорожки и прочее лежат в кабинетах дома Советов, в Сельсоветах и на квартирах…»{724}

Но было бы некорректно считать подобное обвинение относящимся только к деревне. Это касается всех слоев общества. Контраст между теми, у кого есть, и теми, у кого нет, с огромной силой работает на развитие доносительства, даже когда средства использованы не в интересах частных лиц. Ремонт кабинетов руководящих работников Горьковского горсовета вызывает явное недовольство: