Читать книгу - "Виктор Лягин. Подвиг разведчика - Александр Бондаренко"

В то время наибольший интерес для разведчиков представлял находившийся неподалеку от Николаева Ингулин-ский аэродром, на котором базировалась одна из авиационных войсковых частей 4-го воздушного флота люфтваффе, торившая, как мы знаем, дороги к Сталинграду и Кавказу. На аэродроме постоянно базировалось не менее 25–30 самолетов различных типов, для стоянки которых были возведены ангары. Здесь находились также ремонтные мастерские, а при них склады с запасными частями; были оборудованы хранилища для боеприпасов — снарядов и авиабомб, в стороне от поля в большом количестве стояли цистерны с авиационным топливом. Что очень важно отметить, в мастерских не только ремонтировали старые, потрепанные в боях самолеты, но и «доводили до ума» привозимую из Германии новую авиационную технику: самолеты из «фатерлянда» доставлялись по железной дороге, в эшелонах — без крыльев и килей, в полуразобранном состоянии.

На этот весьма привлекательный объект и устроился работать Александр Сидорчук. Превратившись в «фольксдойче», он добросовестно трудился слесарем-кочегаром, тогда как его жена Адельхейд, она же Галина Келем работала в летной столовой официанткой. В общем, прекрасная трудовая семья, мечтающая после победы над большевиками возвратиться на «историческую родину». Галина, интересная женщина, прекрасно владевшая своим родным немецким языком, вежливая, аккуратная и подчеркнуто услужливая, много чего узнавала из громких разговоров летчиков, большинство из которых только и встречались, что за столом, и, соответственно, спешили обменяться новостями, сплетнями и информацией, зачастую проходившей под грифом «секретно». Но здесь-то какие могут быть секреты? Вокруг все свои, доблестные германские асы! К тому же Галина иногда и сама задавала офицерам какие-нибудь вопросы — разумеется, совершенно невинного свойства, но с большим смыслом, ибо не она их придумывала. Ответы, так же как и вся прочая собранная информация, потом поступали к Виктору Лягину…

У Сидорчука же была совершенно иная задача: он составлял схему минирования, рассчитывал детонацию взрывчатки — она должна была сработать так, чтобы одновременно поднять на воздух весь аэродромный комплекс, вместе с самолетами, хранилищами, летчиками и аэродромной обслугой. По всем расчетам выходило, что для такой основательной диверсии требуется более двух центнеров взрывчатки. Но ведь динамит или тол (что именно там было, для нас особой разницы нет) — не пиломатериалы или кирпичи, которые можно привезти на аэродром и свалить в кучу (только не нужно говорить, что кирпичи у нас в кучу не сваливают!). Нет, тут не то что 200 килограммов взрывчатки открыто не пронесешь — за одну только толовую шашку на месте расстреляют…

Есть разные версии того, что происходило дальше.

Согласно одной из них, подрывник решил переправить основную часть своего «груза» ночью через реку — аэродром, как мы сказали, находился неподалеку от реки Ингул, на которой был мост, разумеется, охраняемый гитлеровцами. И вот якобы Сидорчук соорудил небольшой плот — и поплыл, толкая его перед собой. Причем, так как за один раз 200 килограммов на плоту не перевезешь, то ему пришлось плавать с одного берега на другой несколько раз, в течение нескольких дней. Между прочим, это был конец февраля.

Александру также помогала его супруга Галина, которая приходила на аэродром, чтобы принести мужу обед. Обед — кастрюльку с супом, лепешки, вареные яйца — она загружала в корзинку, на дно которой прятала взрывчатку… Часовые на мосту, так же как и на входе на аэродром, ее знали, а потому проверяли не слишком внимательно — если вообще проверяли.

Честно говоря, первая версия вызывает сомнения — как-то не очень верится, что подрывник не раз и не два плавал ночью в ледяной воде, никем не замеченный (ночью-то тихо, всякий плеск хорошо слышен, а подступы к аэродрому и реку, разумеется, освещали прожекторы) и без всяких последствий для своего здоровья. Может, конечно, был у него «моржовый» опыт? Но сомнительно, не северянин все-таки…

Вариант же с доставкой на аэродром взрывчатки в корзинке с обедом представляется вполне реальным. Тем более что он самым прекрасным образом был отработан разведывательно-диверсионной группой Алексея Николаевича Ботяна^[98], уничтожившей немецкий гебитскомиссариат в Овруче 13 сентября 1943 года. Но это, понятно, совершенно другая история… А так было или нет на Ингульском аэродроме — мы не знаем, тем более что жена Сидорчука работала официанткой в столовой и вряд ли при этом могла носить мужу обед из дома. Хотя вполне возможно, что Галина Келем и доставила на аэродром сколько-то килограммов взрывчатых веществ…

Еще одна версия способа проноса взрывчатки на объект описана в изданной в Киеве в 2011 году книге «Розвiдники, нарожденi в Укра'iнi» («Разведчики, рожденные в Украине»), автор — Александр Скрипник. Один из помещенных в ней очерков, «“Моряк” из николаевского подполья», посвящен судьбе Александра Петровича Сидорчука. Вариант, предложенный автором книги, представляется нам наиболее реальным. (Описание этого эпизода предлагается в нашем собственном, а потому и приблизительном, за что приносим читателю свои извинения, — зато вполне литературном — переводе.) Значит, скорее всего, дело обстояло так:

«Наитруднейшим для выполнения запланированной операции по подрыву аэродрома было перенести взрывчатку через речку Ингул, поскольку мост тщательно охранялся. Выход нашел член разведывательно-диверсионной группы Петр Луценко. По его предложению мины, обшитые темной материей, обложили поленьями, и они выглядели как вязанки дров. Люди с такой ношей ни у кого не вызывали подозрения. Всего перенесли свыше двухсот килограммов взрывчатки и спрятали во рву поблизости от аэродрома. На это понадобилось несколько дней. Потом, на протяжении двух недель, Сидорчук по ночам собственноручно закладывал взрывчатку в наиболее подходящих для подрыва местах.

7 марта 1942 года подготовка к выполнению этой сложной операции была закончена. Сидорчуку требовалось алиби на случай последующего расследования. Он изобразил, что захворал, немедленно вызвал врача и получил от него необходимую справку. Кроме того, он доложил коменданту аэродрома, что из-за болезни не может работать. Тот разрешил ему оставаться дома».

Александр был работник исполнительный и добросовестный, а потому ни у кого не возникло никаких подозрений, что он «сачкует» — у немцев подобное вообще было не принято. Так что его, заболевшего, проводили с пожеланием скорейшего выздоровления; очевидно, что самого Сидорчука при этом очень интересовало, кого из своих «новых товарищей», незваными пришедших на нашу землю, ему уже никогда не придется увидеть…