Читать книгу - "Охота на либерею - Михаил Юрьевич Федоров"

пищали? — полюбопытствовал Мелентий и сразу же поплатился за это. Василий отвесил ему тяжёлый подзатыльник, отчего голова богомаза мотнулась в сторону на тонкой шее, и Егорка даже испугался, что она может оторваться.

— Вы где шастали? — грозно спросил Василий.

— На рыбалку ходили, — ответил Егорка, на всякий случай отступая подальше, чтобы Василий до него не дотянулся, — вот, три рыбёшки успели поймать.

— Рыбёшки, рыбёшки, — передразнил его Василий, — хорошо ещё, что самих не убили. Да ты не прячься. Свою долю подзатыльников ещё получишь.

— Не ругайтесь, — сказал Никита, засыпая в ствол пищали порох, — на войне всякое случается. Не убили — и ладно. Бог даст — и не убьют.

— Заряжайте сороку! — прикрикнул Василий, отступая в сторону, и скривился брезгливо — рыбаки.

Мелентий, потирая затылок, взял в руки шомпол. Егорка, подождав, пока Василий отойдёт подальше, стал засыпать в стволы заранее приготовленные меры пороха и загонять поверх них пули и пыжи. Порох-пуля-пыж. Порох-пуля-пыж. Никита между тем молотком заколачивал пулю в ствол своей хитрой винтовальной пищали. Закончив, задумчиво посмотрел на неё:

— Пальнуть, что ли?

Не дожидаясь ни от кого совета, он запалил фитиль и пристроился поудобнее в бойнице, наведя пищаль на видневшуюся вдалеке группу всадников. Те, отойдя дальше, чем прежде, чувствовали себя в безопасности.

— Попаду — не попаду, а пальнуть надо, — пробормотал Никита и нажал курок.

Прогремел выстрел, а спустя пару мгновений всадники вдалеке шарахнулись в разные стороны.

— Никак попал? — удивился кузнец.

— Нет, — ответил Василий, который тоже всматривался вдаль, — все целы. Напугались только. Видно, пуля рядом прошла.

— Ну, и то ладно, — сказал Никита, — пусть хоть опаску имеют. Нам это на руку.

— Кажись, кто-то важный приехал, — произнёс Василий, — вон собрал бояр татарских, говорит что-то. Наверно, сейчас снова на приступ пойдут.

Видно было, что важный крымский начальник пришёл не один. Степь вдалеке чернела от большого количества конницы. Рядом стучал молотком Никита, загоняя в ствол новую пулю.

— Ну, теперь держитесь, — произнёс Василий, который не переставал смотреть в степь, — к ним подмога пришла, сейчас всей силой навалятся.

Егорка услышал топот, который с каждым мгновением становился всё громче и громче. Он выглянул в бойницу: сплошная стена скачущих всадников быстро приближалась. В щит возле самой бойницы вонзилась стрела. Егорка с изумлением смотрел на её оперенье, которое дрожало перед самым его носом.

Кто-то с силой дёрнул его сзади:

— Скройся, окаянный!

Он упал на спину рядом с сорокой и осмотрелся. Рядом стоял Василий.

— А ну, давайте-ка нашу птичку в окошко посадим.

Они втроём взялись за сороку, подвинув её вплотную к щиту, чтобы стволы выглядывали из бойницы. Василий дрожащими руками насыпал затравку. Потом, перекрестившись, сказал коротко:

— Готово!

И поднёс тлеющий фитиль к пороху. Огненная дорожка побежала по затравке — точно так же, как и в Москве, когда они на берегу реки возле кузницы проверяли, как стреляет сорока. Только цена выстрела сейчас была куда выше. Много выше!

Что происходило в течение следующих трёх дней, вспоминалось Егорке с трудом. Вернее, каждое событие по отдельности врезалось в его память крепко, но все они перемешались в голове, и выстроить их в той последовательности, в которой они происходили, он не смог бы.

Порох-пуля-пыж. Порох-пуля-пыж. Кругом выстрелы, дым, крики. Крымчаки идут на приступ то на конях, то пешие, но их отбивают раз за разом. Но отбивать каждый новый приступ удаётся всё труднее и труднее.

Откуда-то появился Кирилл, потом исчез и снова появился. Рядом слышны удары молотка — это Никита забивает пулю в ствол своей винтовальной пищали. Крик:

— Егорка, давай лук!

Это Василий. Пока Егорка с Мелентием заряжают сороку, он выцеливает кого-то из-за щита. Тренннь! Вытаскивает новую стрелу и опять выцеливает. Вот и отцовский лук пригодился для настоящего дела! Не зря, выходит, столько времени за собой таскал. Потом лук валяется под повозкой — закончились стрелы.

— Ироды брыдлые, аспиды злобные! — кричит Василий, в очередной раз поджигая затравку сороки, и Егорке кажется, что эти ругательства он уже где-то слышал.

Перерывы на сон были очень короткими. Да и как спать, коли каждую минуту ждёшь нападения? И как в этом кровавом аду кашевары умудряются что-то варить? Однако варят, и стрельцы в минуты затишья подходят по очереди с котелками. А наутро снова — приступ, смерть, дрожащие в дубовых досках стрелы.

Часто стрельцы не успевали заряжать пищали и рубились с идущими на приступ крымчаками бердышами. Егорка смотрел, как ловко они это делают, и думал, что удобная всё-таки штука — бердыш! Он вспомнил слова окольничего про то, что гуляй-город для долгой осады не годится. А они сидят здесь уже больше двух суток! Или, может, двое суток — это не считается за "долго"?

К вечеру третьего дня началось непонятное Егорке движение. Все, кто не был ранен, шли куда-то вправо, следя при этом, чтобы ни бердыши, ни пищали, ни сабли не звякнули лишний раз.

Егорка с интересом смотрел на проходящих мимо людей. Вот стрельцы в красных кафтанах, в зелёных, вишнёвых. Вот в кафтанах из некрашеного сукна. Городовые казаки в стёганках. Все с пищалями да бердышами или саблями. Прошла толпа зверовидных мужиков с топорами и пиками. Двое из них тащили пищали с уже вставленными и зажжёнными фитилями. Прошли нерусской наружности люди в латах и в железных островерхих шапках. Егорка вспомнил, что уже видел их — там, под Коломной, где они с Глебом составляли описание войска Михаила Воротынского. Пищалей у них не было, зато каждый тащил по два, а то и по три длинных пистолета, а на поясе болтались сабли.

— Кажись, Воротынский хитрость какую-то задумал, — сказал Василий.

В гуляй-городе остались только раненые, обслуга пушек и сорок, да ещё отряд Дмитрия Хворостинина. Василий перекрестился:

— Кажется, нашему сидению скоро конец. Только вот неясно, кто кого победит.

Последним в уходящем войске прошёл сам князь Воротынский.

— Там лощина, — сказал Мелентий.

— Ты откуда знаешь?

— Искал, где рыбу ловить, вот и обошёл всё вокруг.

Наступило затишье. Большая часть крымского войска собралась у левой оконечности гуляй-города, чтобы навалиться всем в одном месте и наконец сломить сопротивление упрямых русских.

— Никита, — спросил вдруг Василий, — а Матрёна ушла из Москвы?

— Какая Матрёна? — не понял кузнец.

— Да у которой наш герой… — Он мотнул головой в сторону Егорки. — Гусыню подстрелил.

— Некуда ей уходить. Никого у неё нет. Только двое детей.

— Живы останемся — свататься к ней буду.

— Ну что ж, — спокойно сказал Никита, — сватайся, это дело хорошее.

— Сватом у меня будешь?

— Что ж не быть? Буду. Как выберемся, так