Читать книгу - "Охота на либерею - Михаил Юрьевич Федоров"

опасность. Какая именно — Петер сказать не мог, но опасность он давно научился чувствовать ещё до того, как она появлялась. Вот и сейчас. Рука его почти против воли скользнула за пазуху и вытащила плоскую шкатулку, подарок брата Гийома при их последней встрече на берегу Москвы-реки. Теперь он готов встретить любую опасность. Краем глаза он заметил, что Афанасий, весь напряжённый, медленно вытягивает из сапога нож. Привычка русских носить нож в сапоге поначалу здорово забавляла Петера, но теперь он видел, что это действительно опасно. Нож из сапога можно достать куда быстрее, а главное — незаметней, чем из ножен с пояса. И если бы не его чуйка на опасность, Афанасий застал бы его врасплох. Но не тут-то было!

Афанасий бросился на немца беззвучно и ударил ножом без замаха, тычком. Петер вовремя отскочил в сторону, и купец, не удержавшись на ногах, полетел в угол. Когда он вскочил, Петер держал трубку у губ и смотрел ему прямо в лицо. Больше Афанасий сделать ничего не успел. Ядовитый шарик попал ему в глаз. Охнув, он сделал два шага, потом ноги его подломились, и он мягко опустился на пол из хорошо подогнанных толстых дубовых досок.

Петер перевёл дух:

— Во славу божью.

Он спрятал шкатулку за пазуху и вышел во двор. Надо было встречать поляков и с их помощью ломать возведённую ночью в подвале стену. Интересно, крепко ли схватилась кладка за прошедшее время? Скорее всего, не очень. Он подошёл к Науму и с трудом вырвал из крепко сжатой руки саблю. Отличный клинок! Это будет его трофеем.

За воротами дома меж тем раздавались крики. Где-то невдалеке над крышей взметнулось пламя. Что они делают? Сейчас же полыхнёт весь город, а им ещё стену ломать. Неужели их не предупредили?

В ворота въехали два всадника, и Петер понял, что пропал. Это были татары. Тот дозор, замеченный накануне, всё-таки привёл весь отряд прежде, чем подошли поляки. Татарские воины, увидев, что двор буквально выстлан телами мёртвых стрельцов, остановились в нерешительности. Один стал делать рукой какие-то знаки — наверное, отгонял злых духов. Второй шептал про себя молитву. Петера, который неподвижно стоял возле окна, они пока не замечали.

Всадники, обмениваясь короткими фразами, пустили коней медленным шагом, с ужасом оглядывая груды тел мёртвых стрельцов. Насколько хорошо те умеют воевать, было им прекрасно известно. И почему стрельцы не встретили их на стенах, обороняя город? Что за ужасное злодеяние здесь свершилось?

Внезапно один из всадников заметил Петера. Единственного живого среди сотни мертвецов.

— Шайтан! — закричал татарин, поднимая лук.

Петер, сжимая саблю Наума, отпрыгнул в сторону, и стрела просвистела мимо, ударившись о каменную стену дома. Только бы подойти поближе, чтобы дотянуться до него саблей. Но в этот момент второй всадник, которого Петер упустил из виду, натянул лук, и стрела вонзилась в грудь рядом с сердцем. Петер остановился, как будто внезапно ударившись о стену. Эх, как же его подвела на этот раз чуйка на опасность! Всего лишь один раз, но это всё, конец. И даже подарок брата Гийома он достать не успеет. Вторая стрела попала ему в горло. Петер захрипел и повалился на землю. Вокруг растекалась кровь. "Инганнаморте, Инганнаморте, — мелькнула последняя мысль, — не довелось обмануть…" Глаза Петера быстро стекленеющим взглядом смотрели в яркое летнее небо.

Всадники подъехали и посмотрели на него сверху вниз. Третьей стрелы не требовалось. Они были опытными воинами и знали, что после таких ран не выживают. Оставив Петера умирать, они направились в дом. Через некоторое время вышли, таща на спинах тюки с награбленным добром. Они были разочарованы: против ожидания, в этом на первый взгляд богатом доме оказалось совсем немного вещей, достойных того, чтобы тащить их с собою сначала под Москву, а потом, после разгрома урусов, обратно в Крым.

Когда они выезжали со двора, из окон дома уже показалось пламя: там разгорался пожар. Вскоре огонь бушевал вовсю, пожирая на своём пути всё, кроме каменной кладки, которая от огня становилась лишь крепче. А когда пять сотен татарских воинов покидали разорённый город, пламя уже начало стихать, похоронив тайну старого дома под грудами головешек.

Вечером к городу подошли поляки. Они обнаружили только догорающие развалины и несколько сотен мёртвых тел. Делать здесь было нечего. Перед тем как отдать приказ возвращаться, предводитель поляков в последний раз окинул взглядом дымящиеся руины. Среди груд пепла и обгорелых головешек в самом центре города стояло выгоревшее изнутри единственное каменное здание с мощными стенами. Отряд, так и не вьшолнив возложенную на него задачу, повернул назад.

Глава 20

ВЕЛИКАЯ БИТВА

Молоди, конец июля — начало августа 1572 года

Выбранное князем Воротынским место оказалось удачным: гуляй-город стоял на небольшой возвышенности, подступы к которой были как на ладони. Конные разъезды рыскали по всей округе, но крупных татарских сил пока не находили. Князя беспокоило, что не было никаких вестей от Хворостинина. Известно лишь, что он со своим отрядом атакует крымское войско с разных сторон, вынуждая врага отвлекаться от направления главного удара — на Москву.

Гуляй-город стоял уже три дня. Егорка даже заскучал. Как-то вечером они с Мелентием договорились на утренней зорьке сходить на речку Рожайку, что протекала неподалёку. В случае чего добежать до гуляй-города они всегда успеют. Василию решили ничего не говорить. А то запретит, да ещё подзатыльников надаёт. Хотя потом всё равно надаёт, но они уже с рыбой будут. Может, не так сильно сердиться станет.

Мелентий с вечера наловил слепней для наживки, и они завалились спать пораньше, чтобы не прозевать восход солнца. Егорка заснул быстро. И привиделся ему сон: они с Дашуткой ещё маленькие совсем, отец живой — словом, до того, как в кабальные холопы попали. Сидят дома, лучина потрескивает, за окном вьюга метёт, мышь за печкой шуршит. А им тепло, хорошо.

Как раз в тот момент, когда Егорка совсем уж размяк, он почувствовал сильный толчок в бок. От неожиданности даже ойкнул и тут же проснулся. Над ним стоял Мелентий с удочкой и улыбался:

— Вставай, вставай, брат. Солнышко уж поднимается.

Егорка протёр глаза. Рассветало. Все вокруг спали, только дозорные, поёживаясь от утренней прохлады, всматривались в степь. Василий тоже спал. Даже кашевары не начали ещё разводить костры.

Он поднялся, накинул кафтан и, стараясь не шуметь, вместе с Мелентием вышел за линию щитов гуляй-города. Ближний дозорный встрепенулся:

— Вы куда, анчутки?

— Да рыбку удить, — ответил за обоих Егорка, — надоело всё