Читать книгу - "Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше - Эрих фон Манштейн"

Могу сказать, что командование армии было практически лишено права распоряжаться лейб-штандартом, своим единственным моторизованным соединением. Главное командование отдало приказ передать лейб-штандарт в состав 1-й танковой группы, которая примет участие в прорыве на Ростов. А потому как это направление на тот момент было самым важным, мной было принято решение, исходя из приказа, передать соединение. Отказывая себе, ведь его использование было немаловажным для развития и закрепления нашего дальнейшего успеха.

Обстановка на восточном фронте нашей армии была напряженной, но для нас и в этом скрывалось одно существенное преимущество. Чтобы сорвать наши намерения в отношении захвата Крыма, противник постоянно наносил фронтальные удары своими двумя армиями, так что в какой-то момент у большевиков на этом участке начали истощаться резервы. Противник не мог прикрыть себя со стороны запорожского и днепропетровского плацдармов на Днепре, откуда его северному флангу угрожала 1-я танковая группа генерала фон Клейста. Я изложил свои соображения командованию группы «Юг», и 1 октября командование армии отдало приказ 30-му ак и 2-й румынской армии перейти в наступление.

Во взаимодействии с 1-й танковой группой нам удалось окружить силы обеих красных армий в районе Большой Токмак – Мариуполь (Жданов) – Бердянск (Осипенко), и частично уничтожить их в параллельном преследовании. Тогда было взято в плен более 70 000 советских солдат, около 150 танков и свыше 500 орудий. По окончании сражения у Азовского моря началась перегруппировка сил. Главное командование группы «Юг» стало осознавать, что 11-я армия не может одновременно осуществлять две операции: идти в направлении на Ростов и захватить Крым. Наступление на Ростов возложили на 1-ю танковую группу, в подчинении которой уже находились бывшие соединения 11-й армии: 49-й горный корпус и лейб-штандарт.

Моя 11-я армия теперь имела конкретную задачу: занятие полуострова с его черноморскими городами-крепостями двумя оставшимися в составе армии корпусами: 30-м ак (в составе 22-й, 72-й, 170-й пд) и 54-м ак (в составе 46-й, 73-й, 50-й пд). Треть 50-й дивизии еще находилась под Одессой. Теперь 3-я румынская армия должна была нести охрану черноморского и азовского побережья. Однако я добился от маршала Антонеску согласия на то, что штаб румынского горного корпуса с одной горной и одной кавбригадой последуют за нами в Крым для охраны его восточного побережья. Хотя задача нашей армии и ограничивалась теперь захватом Крыма, главное командование требовало от нас, чтобы как можно скорее один корпус был переброшен через Керченский пролив на Кубань. Но так как Советы, имея явное господство на море, и даже пожертвовав Одессой, еще крепко стояли в Крыму, о переброске корпуса не могло быть и речи. Тем более что 11-я армия теперь имела всего-то два корпуса.

Во всяком случае, командование армии… то есть мы… (фон Манштейну тяжело давалось «я», проще было сказать «мы», подчеркивая тем самым уважение к воинскому таланту своих подчиненных, хотя многие грамотные решения принимались им в одиночку. – Авт.) воспользовались этим раскладом, чтобы потребовать передачи нам корпуса в составе трех дивизий. И действительно, через некоторое время нам был передан 42-й ак, в который входили 132-я и 24-я пд.

Нашей ближайшей задачей было возобновление боев на подступах к Крыму за Ишуньские перешейки. Численное превосходство было на стороне оборонявшихся, а не на стороне наступавших. Шести дивизиям 11-й армии уже очень скоро противостояли восемь советских стрелковых и четыре кавдивизии. Армию, защищавшую Одессу, они перебросили по морю; вскоре после начала нашего наступления на фронте появились первые из дивизий этой армии. Однако мы имели превосходство в артиллерии, а она эффективно поддерживала нашу пехоту. Но только вот на северо-западном побережье Крыма и на южном берегу Сиваша действовали бронированные батареи береговой артиллерии противника, неуязвимые для немецкой артиллерии.

Напомню, что в то время как Советы для контратак располагали многочисленными танками, 11-я армия не имела ни одного. Наступление нам приходилось вести только фронтально, как бы по трем узким каналам, на которые перешеек был условно разделен расположенными здесь озерами. Ширина этих природных полос допускала сначала введение в бой только трех дивизий 54-го ак (73-й, 46-й, 22-й пд), в то время как 30-й ак мог вступить в бой только тогда, когда будет занято пространство южнее перешейков. В воздухе господствовала советская авиация, а внизу, в степи – ни одного укрытия. Не только пехота на переднем крае, а и батареи должны были окапываться, стараясь уберечься от непрерывных атак советских бомбардировщиков и истребителей. Дело доходило до того, что зенитные батареи не решались открывать огня, чтобы не быть сразу же подавленными при воздушном налете. Только когда армии был подчинен полковник Мельдерс с его истребительной эскадрой, ему удавалось очистить небо, по крайней мере в дневное время было намного спокойнее.

Я постоянно находился в разъездах, чтобы владеть оперативной обстановкой. И видел как падает боеспособность солдат. В конце октября командиры дивизий докладывали, что силы полков на исходе. Но наступательный порыв солдат удалось сохранить благодаря долгожданному успеху, – 28 октября после 10 дней ожесточенных боев советская оборона рухнула. 11-я армия начала преследование. Понятно, что побежденный, подогреваемый надеждой обрести безопасное укрытие, движется с большей скоростью, чем победитель, который временно находится в эйфории. И потом, отступающий всегда может задержать преследующего арьергардными боями, и тем самым помочь своим главным силам оторваться и уйти от преследования. История войн знает мало примеров, когда преследование приводило к уничтожению главных сил противника. Но этого можно достигнуть, если обогнать отступающего в параллельном преследовании и отрезать ему путь. Вот в подобной тактике, скажу тебе, и заключалась цель 11-й армии в те далекие дни.

По всем признакам прибывшая из Одессы Приморская армия противника (5 стрелковых дивизии, 2 кавдивизии) после разгрома обороны южнее перешейков отходила на юг, к Симферополю. Этот город представлял собой центр, от которого шли дороги к северным отрогам Яйлы, на Севастополь, на Керченский полуостров и ко всему южному берегу Крыма с его портами. Другая группа, состоявшая из остатков 9-го ОСК (4-й сд и 2-й кд) по-видимому, намеревалась отходить на юго-восток, в сторону Керчи. При этом три дивизии в качестве резерва находились в районе Симферополя.

Разгромленный, но численно превосходящий и все еще сильный противник, мог в любой момент получить подкрепление с Кавказа по морю. А, значит, мог сохранить за собой южную часть Крыма как операционную базу для флота и авиации, а также как плацдарм для последующих операций силами Черноморского флота и армейских объединений. Для этого он мог попытаться вновь занять оборону у северных отрогов Яйлы, – ну… думаю, я бы именно так поступил на его месте… труднодоступные горы помогли бы оборонять южный Крым. Одновременно постарался бы преградить подступы к Севастополю у реки Альмы и Керченскому полуострову у Парпачского перешейка. По крайней мере, я бы не действовал так бездарно, как советские генералы, ведь у них было столько преимуществ…

И потом, можно было попытаться основными силами занять Севастопольский укрепрайон, а частью сил отойти на Керченский полуостров, чтобы удерживать эти две ключевые позиции.