Читать книгу - "Тэтчер. Неизвестная Мэгги - Дмитрий Медведев"

– В свой последний уик-энд перед выборами миссис Тэтчер была такой же одинокой, как и во время ее первой борьбы за лидерство, – замечает Саймон Дженкинс. – Она заняла этот пост как аутсайдер, глава «крестьянского восстания». Она создала для себя собственные правила, благодаря которым смогла вступить в бой с партийной верхушкой и победить их. Сейчас подросло другое поколение, но Маргарет продолжает отрицать этот факт, считая, что конфликт все еще несет в себе идеологическую составляющую. Ее враги – по-прежнему старая гвардия, отстаивающая извечные три «К»: консенсус, компромисс и корпоратизм. Сегодня они воплотились в фигуре Майкла Хезелтайна.^[625]

Оказаться в изоляции, и это после одиннадцати лет у власти! А как же ее близкие и верные помощники? В их реакциях, заявлениях, поведении сквозили неуверенность и неопределенность. Например, Уилли Уайтлоу, поддержавший ее на публике, в личных беседах называл положение «полностью катастрофичным».

– Я верю, что Мэгги удастся победить в первом туре, но окажется ли это достаточным? – признавался он Ватту. – Если будет второй тур, я посоветую ей снять свою кандидатуру. Что бы ни случилось, необходимо защитить ее от унижения. Хотя она сама прекрасно об этом знает.^[626]

В субботу, 17 ноября, Маргарет собрала членов семьи и близких друзей в своей загородной резиденции в Чекерсе.

– Может быть, вам отменить ваш завтрашний отъезд в Париж? – предложил Гордон Рис.

– Нет! – решительно возразила Тэтчер. – Я не собираюсь ограничивать себя решением лишь партийных дел.

Затем, сделав непродолжительную паузу, добавила:

– К тому же, если отказаться сейчас, подумают, что я испугалась. Будет еще хуже. Нет уж. Решение принято.^[627]

Вспоминая несколько лет спустя тот обед, она признается:

– Когда меня принялись убеждать в предстоящей победе, я надеялась, что они правы, но какое-то непреодолимое чувство внутри меня говорило нечто противоположное.^[628]

Интуиция редко подводила ее в политических хитросплетениях. Прощаясь утром со своей дочерью, Маргарет неожиданно призналась:

– Ты знаешь, а ведь я должна проиграть.

Увидев удивленный взгляд Кэрол, она скороговоркой произнесла:

– Надеюсь, этого не произойдет.^[629]

Что же до верного Дэниса, то он, по воспоминаниям близких, чувствовал себя «очень пессимистично».

– Кроуфи, – грустным голосом обратился он к их старой прислуге, – Мэгги обречена.^[630]

Вечер дня выборов Маргарет провела в посольстве Великобритании в Париже, напряженно ожидая результатов из Лондона. Вокруг нее сидели близкие сторонники, включая Чарльза Пауэлла, Питера Моррисона, Бернарда Ингхема, Кроуфи, заместителя «главного кнута» Алестера Гудлэда и посла Великобритании во Франции сэра Ивена Фергюссона. В 18:20 раздался телефонный звонок. Трубку снял Питер Моррисон. Записав результаты на листке бумаги, он передал их миссис Тэтчер.

– Боюсь, не настолько хорошо, как мы надеялись, – сказал он печально.^[631]

На листке значилось: «Тэтчер – 204, Хезелтайн – 152, воздержались – 16». Ей не хватило всего четырех голосов, чтобы набрать необходимый пятнадцатипроцентный перевес^[632].

Маргарет сохраняла хладнокровие. Заручившись поддержкой Мейджора и Харда, она быстро направилась во внутренний дворик для проведения пресс-конференции.

– Я действительно очень рада, что мне удалось набрать больше половины голосов правящей в парламенте партии. Но я разочарована, что этого оказалось не совсем достаточно для победы в первом туре. Я подтверждаю, что намерена продолжить борьбу за лидерство.^[633]

Сторонники были в шоке. Ни с кем не проконсультировавшись, Маргарет взяла на себя всю ответственность за свое решение.

– Ничто не принесло ей больше вреда, чем та самоуверенно брошенная на пороге посольства в Париже фраза! – возмущался Уоткинс.^[634]

– Все, кто хоть немного разбирается, как функционирует Вестминстер, отлично понимают, что ее положение крайне неустойчиво, – комментировал результаты голосования Майкл Хезелтайн. – Это многое говорит о самообмане миссис Тэтчер. Она отказывается принять случившийся факт.^[635]

Ни Хезелтайн, ни Уоткинс так и не смогли понять, что та фраза была уже не проявлением авторитаризма или самомнением зазнавшегося политика. Заявление о своем участии во втором туре было всего лишь первой ответной реакцией несломленного борца, своеобразный жест отчаяния. Где-то в глубине души Маргарет понимала, что все кончено. Впервые за столько лет в политике она почувствовала неуверенность в собственных силах.

Вернувшись после пресс-конференции, она попросила Дугласа Харда спуститься к журналистам и объявить им о своей полной поддержке ее решения. Теперь ей нужно было позвонить своему мужу.

– Поздравляю тебя, радость моя, – раздался в трубке знакомый голос. – Все равно ты победила, а то, что случится дальше, всего лишь правила.

Положив трубку и повернувшись к сидевшему рядом другу, Дэнис прошептал:

– Мы сделали это! Но мы проиграли!^[636]

Впереди Маргарет ждал торжественный банкет в Версале. Она вдруг поняла, что не успевает к началу, и предупредила Франсуа Миттерана о своем опоздании. Президент заверил, что для собравшихся гостей не составит большого труда дождаться ее приезда.