Читать книгу - "Андрей Сахаров. Наука и Свобода - Геннадий Горелик"

Отличие от конструкции, содержавшейся в сообщении Фукса, было в том, что в механизме Теллера—Улама (и в Третьей идее) излучение обжимает не маленький запал на краю термоядерной трубы, а всю трубу — весь термоядерный заряд В США, чтобы перенести идею с устройства спички на целый костер, понадобилось оказаться в тупике и по-новому взглянуть на весь термоядерный механизм.

В советском проекте ход событий был похожим.

В феврале 1950 года — после того как директива Трумэна породила аналогичную (но секретную) директиву Сталина, — Зельдович в отчете «Водородная дейтериевая бомба» рассмотрел различные способы поджигания Трубы — различные устройства атомной спички. Он упомянул и схему Фукса, но предпочел другую, в которой использовались вещественные осколки взрыва, а не излучение.^[242] Предпочел физику, хорошо знакомую по его предыдущему научному опыту, и держался этого мнения еще четыре года, пока тупик не обозначился вполне отчетливо.

Столь долгое заблуждение Зельдовича может объяснить, почему при зарождении Третьей идеи он не сразу оценил правоту Сахарова.

А вся в целом история помогает снять самое весомое сомнение в оригинальности советской Третьей идеи. Сомнение высказал российский физик-ветеран Л.П. Феоктистов. В статье «Водородная бомба: Кто же выдал ее секрет?» он говорит, что Третья идея как будто свалилась с неба, и, по его мнению, кто-то сначала должен был эту (американскую) идею туда — на советское небо — положить.

Спустя несколько месяцев [после схемы атомного обжатия А-Д-С] внезапно появились, как свет в темном царстве, новые идеи, и стало ясно, что настал момент «истины». Молва приписывала эти основополагающие мысли, в духе Теллера, то Зельдовичу, то Сахарову, то обоим, то еще кому-то, но всегда в какой-то неопределенной форме: вроде бы, кажется и т.п. К тому времени я хорошо был знаком с Зельдовичем. Но ни разу не слышал от него прямого подтверждения на сей счет. <> Меня не покидает ощущение, что в ту пору мы не были вполне самостоятельными».^[243]

Зельдович, одним из ближайших сотрудников которого был Феоктистов, не отличался чрезмерной приоритетной скромностью, и такая его сдержанность, действительно, красноречива. Приняв сахаровскую идею использовать излучение для обжатия, Зельдович должен был узнать в ней содержимое сообщения Фукса 1948 года (к которому он получил доступ уже в июне 1948 года).^[244]

Что же касается внезапности появления Третьей идеи, то тут помогает сопоставление с историей ее американского эквивалента. При обсуждении в 1952 году, по свежим следам, Бете высказал мнение, что «Изобретение [вычеркнуто (механизма Теллера—Улама?)] в 1951 году было в большой степени случайным. Невозможно предсказать, было ли или будет ли сходное изобретение сделано в русском проекте».^[245] Однако Теллер — участник этого изобретения — не без ехидства заметил по этому поводу:

Трудно спорить о том, в какой мере данное изобретение случайно, особенно трудно для того, кто сам не делал этого изобретения. Мне кажется, что идея [вычеркнуто (механизма Теллера—Улама?)] была относительно небольшой модификацией идей, известных в 1946 году. Надо было добавить лишь два элемента: сжимать взрывом больший объем и, чтобы достигнуть большего сжатия, держать сжимаемый материал холодным как можно дольше.

При этом Теллер подчеркнул, что «главный принцип радиационной имплозии был развит в связи с термоядерной программой и был изложен на конференции по термоядерной бомбе весной 1946 года. Доктор Бете, в отличие от доктора Фукса, не присутствовал на этой конференции».^[246]

Теллер мог досадовать, как и Зельдович, что не разглядел раньше потенциал идеи, «известной уже в 1946 году». Эту идею Фукс совместно с математиком фон Нейманом представили для патентования 28 мая 1946 года.^[247] Однако только в 1951 году этот «излучательный» инструмент превратился в руках Теллера в механизм радиационной имплозии.^[248]

Ситуация выглядит парадоксальной. Не склонный к восторгам Бете называет вклад Теллера «совершенно блестящим открытием» [very brilliant discovery] и «гениальным прозрением» [stroke of genious].^[249] Сам же Теллер, вовсе не склонный к самоуничижению, не соглашался со столь высокой оценкой своего вклада и утверждал, что речь идет лишь о небольшой модификации ранее известных идей.

Спустя полвека к мнениям американских авторитетов неожиданно добавилось — из рассекреченных советских архивов — вещественное доказательство. Это сообщение, переданное советской разведке в 1948 году Клаусом Фуксом, атомным шпионом № 1, физиком «блестящего ума», «одним из наиболее выдающихся в области атомной энергии».^[250] (В кавычках приведена оценка Бете вскоре после ареста Фукса в начале 1950 года.)

Сообщение содержало схему — вероятно, ту самую, которую Фукс запатентовал в 1946 году, еще работая в Лос-Аламосе. Изучив эту схему, российский ветеран термоядерного проекта Герман Гончаров согласился с мнением Теллера, что «секрет водородной бомбы» был в родстве с идей 1946 года.^[251]