Читать книгу - "Андрей Сахаров. Наука и Свобода - Геннадий Горелик"

Берия был какой угодно, но не глупый. Два его предшественника на посту главного сталинского жандарма, прослужив пару лет, попадали в ту же мясорубку, которую до того крутили. А Берия после 7 лет службы стал маршалом и следующие 7 лет успешно руководил атомным проектом. Для этого мало просто хитрости и осторожности.

Как глава разведки он мог не верить своим агентам, считая, что их успехи выглядят слишком хорошо, чтобы быть правдой. Вот что пишут биографы Холла:

Это было редкостное явление, уникальное в американской истории: три человека, не зная друг о друге, исходя из политической философии решились на шпионаж в одно и то же время, в одном и том же месте, выдавая примерно одинакового рода информацию одному и тому же иностранному правительству.^[237]

Из трех агентов самым надежным и самым ценным был Фукс, тридцатитрехлетний, зрелый, уравновешенный, с активным антифашистским прошлым в Германии, занимающий высокое научное положение. А самым сомнительным агентом был девятнадцатилетний Холл, сын владельца меховой мастерской, который в ноябре 1944 года как с неба свалился на контору советской разведки в Нью-Йорке. Молодость и неблагополучное по советским понятиям — мелкобуржуазное — происхождение добровольца внушало опасения, что он — инструмент дезинформации.

Берия — в отличие от своих товарищей по Политбюро (за исключением, быть может, самого главного Товарища) — не был, судя по всему, заражен социалистическими предрассудками. И поверить в то, что сразу столько американцев решили рискнуть жизнью ради страны социализма, ему было труднее, чем допустить, что американские спецслужбы пытаются его обмануть — и довольно топорно. Стало быть, Млад не только вызывал недоверие к себе, но еще и к Фуксу, поскольку содержания их сообщений сходились!

Но если Холл не помог советской атомной бомбе, то. может быть, он сделал что-нибудь на следующем этапе создания супероружия? Сам он отрицает какой-либо свой вклад в советскую водородную бомбу. Даже если это он сообщил, что американцы думают об использовании лития в супербомбе, это никакая не подсказка.

Как обнаружил в спецархиве Г.А. Гончаров, в октябре 1947 года советская разведка узнала, что в американских исследованиях фигурирует литий. Но при этом физик Гончаров подчеркнул, что об изотопном составе лития разведка ничего не сообщала. На такие «мелкие детали» журналисты внимания не обратили, главное — слово «литий». И — для пущей важности — биографы Холла назвали это вещество вместе с водородом, гелием и бериллием «четырьмя загадочными легкими элементами». При этом они не объяснили, что же загадочного в этих действительно самых легких, но давным-давно известных элементах.

Термоядерную взрывчатку делают не просто из лития, а из его редкого изотопа лития-6, соединенного с дейтерием (LiDочка). И впервые в мире это вещество применили в Слойке.

Биографы Холла, видимо, не знали, что литий — это первое твердое вещество из легких элементов, и потому с ним легче иметь дело, чем с газами — дейтерием и тритием. Именно литий использовали в первой ядерной реакции, проведенной с помощью ускорителя частиц в 1932 году.

И уж точно журналисты-биографы не знали, что будущий автор LiDочки Гинзбург в 1946 году в своей популярной брошюре «Атомное ядро и его энергия» рассказал об этой реакции. И проиллюстрировал запасы ядерной энергии «на примере лития», а не урана, как обычно: «Вместо целого поезда с углем можно было бы взять 100—200 граммов лития».^[238]

Поэтому когда два года спустя Гинзбурга включили в работу по водородной бомбе, кому как ни ему надо было начать с лития. Пройти путь от просто лития до конкретного механизма применения LiDочки было уже реальным достижением. Гинзбург пришел к нему в ноябре 1948 года.

В США Теллер, по его собственному свидетельству, пришел к этому на полтора года позже.^[239]

Но даже и без этой хронологии трудно вообразить, что будь у Берии в руках сведения, касающиеся конструкции супербомбы, он бы отдал их не Зельдовичу, группа которого с самого начала работала внутри проекта, а в только что созданную вспомогательную фиановскую группу. Вспомним, что даже чисто научные данные Берия разрешил передать Тамму только после ходатайства Харитона.

«Отцы» и «деды» водородной бомбы

Главным аргументом в пользу независимости Слойки служит то, что американцы никогда не пытались осуществить подобную конструкцию.

А главным, хотя и чисто административным, вкладом разведки в рождение Слойки был, как уже говорилось, доклад Фукса от марта 1948 года о водородной бомбе. Его одновременно переоценили и недооценили.

Переоценили руководители, считая его свидетельством интенсивной американской работы по водородной бомбе, и потому «в двухнедельный срок» создали дополнительную теоретическую группу — Тамма.

Недооценил сообщение Фукса Зельдович, получивший доступ к этому разведматериалу. Впрочем, столь же недооценили и лос-аламосские коллеги Фукса, включая Теллера, которые вместе с ним участвовали в конференции по водородной бомбе в Лос-Аламосе в апреле 1946 года. Вскоре Фукс покинул США и в докладе для советской разведки два года спустя воспроизвел свое понимание двухлетней давности.

Проект водородной бомбы, о котором сообщил Фукс, принадлежал к направлению Классического супера, или,в русском варианте, Трубы. В этом направлении надлежало решить две задачи: 1) поджечь термоядерную реакцию в кончике сигары и 2) сделать так, чтобы термоядерное пламя распространилось на всю сигару.

Вторая задача оказалась принципиально неразрешимой. В этом американские физики убедились в начале 1950 года, а советские — в конце 1953-го. Уже из этой хронологии ясно, что американский «секрет водородной бомбы» не пересекал советской границы. Ведь самый простой для передачи и очень важный секрет состоял в том, что Труба — тупиковый вариант. Всего три слова. И этот секрет был неизвестен советским физикам, раз они четыре лишних года половину своих сил тратили на тупиковый вариант.^[240]

Фукс в 1948 году, разумеется, не знал, что вторая задача — распространение термоядерного пламени по трубе — неразрешима, но его сообщение было о первой задаче — как поджечь термоядерную реакцию в начале трубы. Проект конструкции, переданный Фуксом, содержал важную идею — обжатие термоядерного вещества с помощью излучения атомного взрыва.^[241] Впоследствии в Америке это назвали Радиационной имплозией, а Сахаров в своих воспоминаниях — Третьей идеей. Эту идею вспомнил Теллер в начале 1951 года и соединил с принципом атомного обжатия, только что предложенным Станиславом Уламом. И эту же идею, судя по всему, открыл весной 1954 года Сахаров, размышляя над (не)возможностью атомного обжатия.