Читать книгу - "Переулок Мидак - Нагиб Махфуз"

настоящим, а значит необходимо покориться предопределению. Она спрашивала себя, достигнет ли и впрямь искомого счастья? Это помещение она нашла схожим по размерам и виду, с тем отличием, что тут кипела жизнь, а люди двигались и шумели. Граммофон играл странную мелодию, изумлявшую и неприятную для её ушей. Люди танцевали парами — в каждой паре были девушки. Несколько поодаль стоял молодой человек в элегантной одежде, внимательно глядевший на них и высказывающий замечания. Оба мужчины обменялись приветствиями, а девушки продолжали танцевать, оглядывая Хамиду зоркими критическими взглядами. Она же обводила глазами танцевальный зал и танцовщиц, дивясь их превосходным нарядам и искусному макияжу. Очень скоро она позабыла о своих тревогах, и ей овладело бурное волнение. Она испытывала смесь чувств — от унижения до отпугивающего резкого воодушевления и бодрости. Она обернулась к своему спутнику, и обнаружила его сдержанным, спокойным и невозмутимым; в глазах его светился возвышенный взгляд, говорящий о счастье и силе. Он внезапно повернулся к ней, будто привлечённый её взглядом, и губы его растянулись в улыбке. Немного придвинувшись к ней, он спросил:

— Тебе понравилось то, что ты увидела?

Борясь с волнением, она ответила по-простому:

— Очень…

— Какой танец ты предпочитаешь?

Она улыбнулась и не ответила. Они немного помолчали, затем вышли из помещения и направились к третьей двери. На лице Хамиды проявился явный интерес. Едва он толкнул дверь, как она в изумлении и растерянности вытаращила глаза: в центре комнаты стояла во весь рост голая женщина. Несколько секунд Хамида не могла оторвать от неё глаз, не замечая ничего вокруг. Удивительно было то, что эта голая женщина продолжала стоять там же, где и была, словно и не почувствовав их прихода. Она лишь спокойно и небрежно глядела на них, слегка улыбнувшись, словно приветствуя их, а точнее, его. В этот момент до их ушей донеслись голоса, и Хамида обернулась направо и налево, и поняла, что комната заполнена людьми. Слева она увидела ряд стульев, половина из которых была занята красивыми девушками, наполовину или почти полностью обнажёнными!… Рядом с голой женщиной Хамида увидела мужчину в элегантном костюме, сжимающего правой рукой указку, остриё которой упиралось в его ботинки. Ибрахим Фарадж заметил изумление Хамиды, и желая развеять его, сказал:

— Это класс изучения основ английского языка…!

Она недоверчиво уставилась на него, словно говоря ему: «Я ничего не понимаю!», и он сделал ей жест, указывая на то, что следует немного подождать, затем обратился с человеку с указкой:

— Продолжайте урок, профессор…

Покорным тоном тот сказал:

— Это урок по декламированию.

Он легко поднял указку и коснулся её остриём волос обнажённой женщины, и та со странным акцентом произнесла «Hair». Он дотронулся указкой до её лба, и она воскликнула: «Forehead». Он перешёл к бровям, глазам, затем носу, востоку и западу, верху и низу. А она отвечала на его молчаливые вопросы странными словами, которые Хамида никогда прежде не слышала. Её изумление и тревоги ещё больше возросли. Она задавалась вопросом, как может эта женщина стоять нагишом перед всеми этими людьми, и как Фарадж может глядеть на это голое тело вот так запросто!… Кровь её вскипела, щёки разгорелись, она бросила на него быстрый взгляд и увидела, как он кивает головой, довольный смышлёной ученицей и бормочет: «Браво… Браво…» Затем он обратился к учителю:

— Покажите мне какой-нибудь флирт…

Профессор отложил указку в сторону и подошёл к женщине, заговорив с ней по-английски, и та отвечала ему фраза за фразой. Они говорили между собой несколько минут без запинки и колебаний, пока Ибрахим Фарадж не воскликнул:

— Великолепно… Великолепно… А как же остальные девушки?

И он указал на сидящих девушек. Учитель сказал:

— Они улучшают свои знания, ведь я постоянно им вторю, что научиться разговаривать можно не заучиванием наизусть. Знание приобретается на практике. Настоящая роль в познании принадлежит тавернам и отелям. И этот урок — всего лишь подтверждает эти беспорядочные сведения.

Глядя на его учениц, Фарадж сказал:

— Вы правы… Вы правы….

Он попрощался с ним кивком головы, взял под руку Хамиду, и они вместе вышли. Ещё раз они пересекли длинный коридор в направлении к своим комнатам. Лицо её было неподвижно, рот закрыт, а глаза выражали недоумение и рассеянность. Ей всего лишь нужно было найти повод, чтобы взорваться, но метя не в него, а ради того, чтобы дать покой собственной душе, перевозбуждённой, издёрганной. Мужчина хранил молчание, пока они не вошли в комнату, а потом мягко сказал:

— Я рад, что ты увидела мою школу, и сама познакомилась с её классами. Возможно, эти учебные программы показались тебе тяжёлыми и изнурительными, но ты собственными глазами видела способных учениц. Все они без исключения уступают тебе по уму и красоте…

Она упрямо, вызывающего поглядела на него и холодным тоном спросила:

— Ты хочешь, чтобы я делала то же, что и они?

Он тонко улыбнулся и проницательно сказал:

— Никто не властен над тобой, и никто не собирается диктовать тебе что делать. Ты одна единственная, кто вправе распоряжаться собой. Но я обязан посвятить тебя в некоторые детали, а потом выбор за тобой. Правда в том, что мне посчастливилось найти такого разумного товарища, которому достаточно и намёка, одарённого Богом красотой, энергичностью и блеском. Сегодня я старался возбудить у тебя воодушевление. Кто знает, может быть завтра ты попытаешься вызвать энтузиазм у меня. Я хорошо тебя знаю и читаю твоё сердце как открытую книгу, и потому уверенно говорю тебе: ты согласишься учить искусство танца и английский язык, а также овладеть в совершенстве всем в кратчайшие сроки. Я с самого начала придерживался откровенности с тобой и сторонился обмана и притворства, так как искренне полюбил тебя. С первого же мига нашей встречи я убедился, что тебя невозможно ни победить, ни провести, так что делай, что хочешь, дорогая моя. Попробуй танцевать или откажись от этого, будь безрассудной или закрой на это глаза, останься или вернись домой, я не в силах повлиять на тебя в любом случае.

Его слова не были напрасными: они подействовали на неё, ослабив нервное напряжение. Он приблизился и взял её ладонь в руки, нежно надавив на неё:

— Ты самая большая удача,