Читать книгу - "Ориенталист. Тайны одной загадочной и исполненной опасностей жизни - Том Рейсс"

В свои последние записи Лев включил фантастические сцены, в которых он изображает себя в комическом облике ученого профессора, вконец затерявшегося среди томов «иероглифов» и «священных надписей», профессора, чья слава возникла после странствий по пустыне и приключений, примерно таких, как в фильмах про Индиану Джонса. Я так и не смог найти следов каких-либо его путешествий в Саудовскую Аравию и Ливию, хотя Лев описал их и в предсмертных записках, и в других текстах. Как человек, желающий заново изобрести собственную жизнь, он оказался в хорошей компании. Берлин времен Веймарской республики был крупным центром деятельности евреев-востоковедов, причем некоторые из них принимали активное участие в расцветшем тогда сионистском движении, входя в его различные, порой противоборствующие фракции. Однако наиболее значительные фигуры ориенталистики (и среди них Лев Нусимбаум) занимались возрождением древней традиции: их ориентализм призван был объединить иудаизм и ислам, Восток и Запад, он зиждился на совместном и гармоничном прошлом; они же стремились способствовать и зарождению будущего, также совместного и гармоничного. Евреи-востоковеды были впоследствии забыты, и притом настолько, что сам термин «ориентализм», «ориенталистика» стал ассоциироваться с чем-то сугубо отрицательным, прежде чем Эдвард Саид возродил его популярность в своей известной, ставшей бестселлером книге 1978 года.

Лев Нусимбаум построил свою жизнь и всю карьеру на настоятельном стремлении разъяснить Западу, в чем суть Востока, говорил даже о превосходстве второго над первым (со своей «фирменной» иронией, из-за которой на него порой так гневались некоторые эмигранты). «Двенадцать тайн Кавказа» были изданы в Германии в тот год, когда у нацистов на выборах произошел «прорыв»^[122]. Его книга предлагала возможность вырваться из атмосферы сгущающейся тьмы, которая со всех сторон наступала на завсегдатаев «Мегаломании». Ведь в горах Кавказа потомки рыцарей-крестоносцев и воинов ислама не только жили в гармонии с евреями, но и — в изображении Льва — практически объединяли свою судьбу с их судьбой.

Хотя Лев следовал традиции еврейской ориенталистики, восходящей к таким фигурам XIX века, как Бенджамин Дизраэли, Арминиус Вамбери и Уильям Гиффорд Полгрейв («отец Коэн»), он внес в нее новые элементы. Прежде всего, в отличие от всех этих еврейских ориенталистов Викторианской эпохи, он на Востоке родился, пусть его отец на самом деле не был ни мусульманином, ни даже «горским евреем». Вамбери, Коэн и Дизраэли, обрядившись в мусульманские одежды, приняли обычаи и образ мышления Востока для того, чтобы изменить свое положение в том мире, в котором их отцы успешно ассимилировались.

Лев принадлежал уже к той эпохе, когда подобная ассимиляция начала превращаться в анахронизм и когда революция (неважно, по русскому типу или по немецкому, то есть слева или справа) вынуждала делать выбор. Европейские евреи больше всех выиграли от политики либерализма; новый же трайбализм вновь загонял их в гетто. Как только пали прежние, имперские, монархические режимы, евреи неожиданно оказались в опасности, а ведь многие из них как раз содействовали их развалу и всячески желали этого! Но прежние империи, даже самые деспотичные, предоставляли своим подданным возможность иметь личное пространство, в пределах которого люди могли жить по-своему. Напротив, тоталитарные идеологические системы, возникшие при жизни Льва, такого пространства не оставляли. Новая Европа несла опасность для любых вольнодумцев, либералов, неудачников и вообще «не таких, как надо», но более всего — для евреев. Поиски выхода происходили на фоне нараставшего отчаяния.

В Берлине времен Веймарской республики Льву довелось встретить немало других писателей-евреев, искавших убежища от новых политических реальностей в эзотерических ориенталистских провидениях. Таким был, например, Ойген Хёфлих^[123], автор книг, призывавших объединиться всех азиатов из всех стран — иудеев, мусульман, буддистов, конфуцианцев; объединиться же, по его мысли, нужно было, чтобы создать всеобщий фронт для защиты от сил европейской бездушной модернизации и массовых военных конфликтов. Хёфлих горячо приветствовал книгу Льва о Ближнем Востоке «Аллах велик! Упадок и возрождение ислама». Лев написал ее в соавторстве с Вольфгангом фон Вайзлем, одним из ведущих сионистов^[124]. Фон Вайзль, правая рука Владимира Жаботинского, обожал странствовать по пустыне в мусульманских одеждах, причем его там нередко принимали за Лоуренса Аравийского.