Читать книгу - "Маятник бизнеса. Между орденом и тюрьмой - Виктор Бронштейн"

При дележе выявленных дивидендов разгорелся нешуточный конфликт. Правда Давида была в том, что он день и ночь, не щадя здоровья, занимается стройкой и серьёзно минимизирует затраты.

И действительно! На предыдущем объекте он так минимизировал затраты, искусно применяя свои навыки в занимательной математике, где дважды два равно пяти, что друживший с ним подрядчик Лев Иванович после возведения объекта оказался практически разорён. Я на этом объекте по улице Красногвардейской на дивиденды особенно не претендовал, оставив их полностью на его усмотрение, так как земля была получена, кажется, без моего участия. Правда, живое кольцо из машин и людей при установке забора выставлял я. У мэра за количество блок-секций, которое, к слову сказать, впоследствии было Давидом потихонечку восстановлено, сражались тоже вместе. Налоговую оптимизацию также производили с помощью моей фирмы. Прикрывал я и от зоркого взгляда одного преступного авторитета, который буквально по телевизору узнал о стройке в центре города, ведущейся каким-то Давидом с фамилией, не известной своими связями с властью или с другими сильными людьми иркутского небосклона.

Что касается дивидендов по стройке на берегу Ангары, мой резон был в том, что за своё усердие он получает приличную зарплату в размере, который сам считал нужным установить. Я никогда не был против. Но все эти старания дали бы мизерный эффект на периферии города. Наша сверхприбыль обусловлена прежде всего географией площадки — центр города, берег Ангары — и предложенной мной высокой этажностью. И это, в первую очередь, заслуга авторитета моей фирмы в глазах мэра и ЦСН. Вместе с членами семей в фирме несколько тысяч избирателей, а кроме того, широко известна моя спонсорская деятельность. Пришлось напомнить и о том, что все налоговые риски и оптимизация налогов осторожным партнёром перекладывались на мою фирму. Это серьёзно портило показатели и увеличивало мои налоги и штрафы. Благодаря моим специалистам и друзьям выиграны арбитражные процессы, а главное, разборки «по понятиям» с весьма агрессивными арендаторами части земли и т. д. Технический директор предприятия — также мой человек. Методик оценки весомости наших вкладов в конечный результат нет, а потому разделить дивиденды следует по-честному, то есть поровну, как и предусмотрено учредительным договором и всеми понятиями, а уж тем более не создавать втайне от меня одноимённые предприятия, выкупать квартиры и всячески запутывать экономику.

Вместо того чтобы внять доводам, мой друг, становящийся бывшим, втайне договаривается о продаже своего пая одной из самых агрессивных фирм города, с которой у меня как раз был конфликт.

Благо что этот подлый аргумент прозвучал в нашем споре. Это, по всем понятиям, был полный перебор, почти равный использованию оружия. Последствия его «смелого» шага могли быть страшными и для меня, и для него, причём неизвестно, для кого опаснее.

Поскольку информацию о серьёзном денежном раздоре между нами Давид выплеснул наружу, мои противники могли решиться на тяжкое злодеяние против любого из нас, рассчитывая, что подозреваемым в преступлении будет второй участник острейшей размолвки. Я объясняю ему, со всей его прямолинейной математикой и логикой, очевидную для меня истину: вероятность преступления против него, вплоть до «заказа», как раз выше, так как его известность в городе намного меньше, а значит, и меньше шума, нет у него и влиятельных друзей, способных на мщение, не сиживал он никогда с хозяевами этой братской фирмы за столом с хлебом-солью, а значит, не будет приходить во сне. Но я был бы всё равно морально сломлен подозрениями и подписал бы под давлением нужные агрессивной фирме земельные бумаги.

Всё это я понял моментально и смог растолковать Давиду, с каким огнём он начал смертельно опасную игру. С ним чуть не случился приступ. Он понял, куда завёл дело. И принялся немедленно звонить, отменять своё предложение о продаже доли и заявлять, что это было минутное настроение и что конфликт, в общем-то, исчерпан.

Не знаю, в каком состоянии он пришёл домой после нашего разговора, но мои отношения с ним и его близкими, которыми я очень дорожил на протяжении многих и многих лет, испортились раз и навсегда. Я ли был тому виной?

Назавтра мы разделили поровну дивидендные площади. Но, увы, только выявленные; какая это была часть от целого, мне, пожалуй, никогда не узнать. Знает он и его помощница, получившая квартиру так же непонятно на каких условиях, может быть, за молчание. Какого-то серьёзного аудита я не провёл, в том числе щадя здоровье своего недавно ещё близкого товарища. Позже я узнал, что инфаркт он всё-таки перенёс. К счастью, не очень тяжёлый. Но и это, как случайно выяснилось лет через семь после окончания стройки, ничему не научило. Один из прилегающих к общей земле участков, где должен быть общий, как мы планировали, объект, он втайне от меня оформил на своего человека. Станут ли и без того весьма небедные наследники Давида намного счастливей и успешней — покажет время. Храни их всех Господь!