Читать книгу - "Последний штурм — Севастополь - Сергей Ченнык"

Высокая эффективность неприятельской обороны получилась благодаря гибкости французской и сардинской тактик, при которой пехота отходила, не защищая «во что бы то ни стало» или «любой ценой» свои позиции, предоставляя орудийным расчетам возможность показать свою выучку. Если принять во внимание число потерь и кратковременность столкновений, то можно констатировать факт достижения артиллерией союзников максимально возможного темпа стрельбы и сосредоточение огня на местах развертывания русской пехоты. Свидетельство тому — тот ад, который творился у Трактирного моста, канала и непосредственно после перехода реки. 5-я дивизия находилась в огне не более часа, потеряв за это время более 1000 человек. Получается до 15 человек падали ежеминутно на землю, сраженные картечными пулями или шрапнелью!

А теперь подведем итоги.

Архангелогородский полк, находившийся вне огня, потерял за этот час с небольшим 168 нижних чинов.

Московский пехотный полк — были убиты или пропали без вести 6 офицеров, 224 унтер-офицера и нижних чина. Позднее скончался от ран еще 1 офицер. Ранены: 5 офицеров, 150 унтер-офицеров и нижних чинов.

Одесский пехотный полк потерял командира полковника Скюдери, почти всех офицеров и 2/3 нижних чинов.

Вологодский пехотный полк потерял 12 офицеров и 652 нижних чинов убитыми и 21 офицера и 479 нижних чинов ранеными.

Витебский пехотный полк потерял 4 офицера и 51 нижних чинов убитыми, 23 офицера и 196 нижних чинов ранеными; полковой командир полковник Аленин был ранен.

Костромской пехотный полк потерял 26 офицеров и 900 нижних чинов.

В итоге: «Сражение 4 августа закончилось так, как можно было предвидеть. Мы понесли громадную потерю и не достигли решительно никаких результатов». С горечью придется признать — потери были колоссальными. Это факт, обсуждать который не имеет смысла. Остается только констатировать цифры. Общее число убитых, раненых и пропавших без вести составило около 8000 человек. В это число вошли 11 генералов (3 убитых, 4 раненых и 4 контуженных) и 249 офицеров. Нижних чинов было убито — 2273, ранено — 3995 и пропало без вести — 1742. Сестра милосердия Екатерина Бакунина упоминает только раненых «до 8 тысяч». Кстати, именно эта женщина гораздо более близка к истине и дает наиболее реальную цифру потерь, если оперировать средним соотношением убитых и раненых в Крымской войне: 1:3,7. Наверное, в отличие от генералов, на ее плечах эполет не было и терять ей было нечего. Из пропавших без вести более 500 оказались в плену. Тоже спорная цифра, принимая в расчет, что в 1872 г. в «Очерках санитарного состояния Крымской армии в кампанию 1854–1856 гг.» Н. Стефановский и Н. Соловьев утверждают, что из числа без вести пропавших, не менее трех четвертей составляли погибшие. Это значительно увеличивает скорбный список павших русских солдат и офицеров еще, как минимум, на 200–250 человек. Источники умалчивают еще и о такой графе таблицы боевых потерь, как умершие от ран. Среднестатистическое число таковых по русской армии в Крымской войне: 19 умерших на каждые 100 раненых. Если мы и это число примем к учету, то цифра павших вырастет еще на 400–450 человек, и это только по отношению к официально озвучиваемой цифре раненых.

^{Штурм англичанами Третьего бастиона. Английский рисунок XIX в.}

Основные потери понесла пехота. А это уже не Альминские 10–15%, от которых русская армия довольно быстро оправилась. Тут можно говорить как минимум о 20, а возможно и 25%. Совсем другая арифметика. Переформирование нескольких полков 12-й и 5-й дивизий после сражения в двухбатальонный состав, наводит на предположение о выбывших из строя как минимум 40% личного состава.

И если бы только все это измерялось цифрами. Многое не полежало математическим расчетам, проходя через души солдат и офицеров. Да, конечно, в Бородинском сражении в 1812 г. русские потеряли почти треть людей. Но в том сражении они дрались и наносили французами не меньшие потери, и не были избиваемы нещадно недосягаемым неприятелем. Оттого и последовавшая потеря духа русской армии, не имевшая ничего общего с моральным подъемом после Бородина. Французский генерал Ниель говорил о более чем 6 тысячах убитых и раненых русских солдатах и офицеров. При этом он исходил из того, что за три дня после сражения французы предали земле 2129 тел солдат Горчакова. Удивительно, но цифры эти, прозвучавшие из уст неприятеля, на деле оказались заниженными. Ниель взял эту цифру из донесения Пелисье императору Наполеону III, отправленного телеграфом непосредственно после окончания сражения. Командующий французскими войсками, оперируя данными, полученными после предварительного подсчета потерь противника и собственных, докладывал, что «…русские потеряли 2500 убитыми, 30 офицеров; 1620 солдат поступили на перевязочные пункты; убито три генерала и взято в плен 400 человек».

Через несколько дней французы более точно проводят подсчет потерь обеих сторон. По новым данным «…русских, похороненных нами, 2129 человек, а русскими 1200, всего 3229 человек [арифметическая ошибка у Пелисье — авт.] Французами подобрано русских раненых 1814 человек. Русскими отведено раненых с поля около 6000 человек. Всего почти 11000 человек». Другой французский источник — доктор Шеню, утверждает, что «…русские оставили на поле битвы 3320 мертвых и 1814 раненых». Судя по столь явному несоответствию между цифрами, речь идет, очевидно лишь о тех, кто был оставлен на французской стороне. Шарль Боше не считал потери русских, но будучи непосредственно на поле сражения предположил, что «…русские должны были потерять очень много людей. Это была настоящая бойня; насчитывалось около 2000 трупов на поле битвы, столько же подобранных раненых в наших госпиталях. Кровь пролита совершенно бесполезно! Безрезультатная битва, отчаянный удар осажденных!».

Глядя на эту грустную арифметику, начинаешь понимать, что не просто словами было высказывание капитана 1 ранга Асланбегова, произнесенное им в 8-ю годовщину обороны Севастополя о войске, которое: «…подымаясь на высоты и спускаясь в балки, омывало их своею кровью в полном смысле этого слова».

Особенно много было тяжелораненых, многие из которых впоследствии пополнили скорбный список умерших. Ранения отличались особой тяжестью, многие были сопряжены с большим количеством переломов костей, причиненных рикошетирующими ядрами, которые находили жертвы даже на излете. Результат такого воздействия на пехоту великолепно проиллюстрировал капитан английской Стрелковой бригады Генри Клиффорд на своем акварельном рисунке, сделанном им после увиденного на Федюхиных высотах. На нем изображены не менее 11 русских пехотинцев «убитых одним ядром в сражении на Черной». Если внимательно присмотреться к рисунку, то можно сделать очень интересные выводы. Клиффорд выхватил те детали, которые позволяют заметить, что погибшие, судя по черному снаряжению, русские егеря. Место их нахождения — вершины Федюхиных высот. В другом месте, изображенный на рисунке французский зуав, не смог бы так безнаказанно и беспечно мародерствовать, так как русская артиллерия, стоявшая за Черной, открывала огонь даже по одиночным солдатам противника, попадавшим в сферу ее досягаемости. До вершины высот дошел лишь Одесский егерский полк — значит именно его погибших увидел автор. Другим егерским полкам не удавалось пройти дальше склонов высот. И самое главное — они лежат так, как поднялись на высоту, в строю. Одесский егерский полк был управляем и держал строй даже погибая. По крайней мере, офицеры старались управлять им. Наверное эта, может быть не столь высокохудожественная акварель — лучший памятник доблести русской пехоты, чем иные лубочные произведения, написанные темп, кто не видел этой войны.