Читать книгу - "Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин"

Социалисты были не единственными, кто начал видеть в советском правительстве российское правительство, пусть и не лишенное недостатков. В полном соответствии с опасениями Бахметева Советско-польская война привела к тому, что националисты начали видеть в большевиках людей, способных сохранить российскую государственность. Более того, Николай Васильевич Устрялов, правовед и бывший сторонник Колчака, начал пробольшевистскую кампанию среди консерваторов в Харбине. В газетах и сборнике статей, опубликованном в виде книги в 1920 году, Устрялов не только поддержал точку зрения Кабцана, что организованные русские рабочие представляют российскую нацию, но и назвал автократию советского образца новым этапом мирового развития, призывая к миру с большевиками^[550]. Пытаясь вырваться из своей изоляции, Семёнов поторопился созвать Народное краевое совещание, которое собралось в Чите 6 июня 1920 года, до выборов предпарламента во Владивостоке. Но, несмотря на утверждения, что народ стал сам «кузнецом своего счастья», Семёнов по-прежнему сохранял диктаторскую власть в Российской Восточной Окраине и занимал бескомпромиссные позиции в отношении коммунистов, а значит, не мог рассчитывать на широкую народную поддержку^[551].

Тем временем Сиббюро, непосредственное начальство верхнеудинских руководителей, начало смотреть на будущее ДВР с пессимизмом. В своем письме Ленину и Троцкому от 1 июня 1920 года Смирнов сообщил, что после Владивостокского инцидента неизбежно столкновение с японцами, и предложил заблокировать Кругобайкальскую железную дорогу^[552]. Кроме того, ДВР предстояло иметь дело не только с Японией, но и с Китаем. Китайцы установили контроль над Монголией, не позволяя русским въезжать на ее территорию, а в январе 1920 года по приглашению консервативной части Троицкосавской городской думы заняли Троицкосавск. Впрочем, не все большевики разделяли пессимизм Смирнова. В конце марта 1920 года Краснощёков провел с китайским командованием переговоры по эвакуации войск, и они согласились покинуть город, хотя конкретная дата эвакуации так и не была названа. Янсон предложил создать Временный Всебурятский народно-революционный комитет (который вскоре возглавил Ринчино), чтобы укрепить связи большевиков с Монголией, а также использовать давление на живущих на российской территории китайцев как рычаг против Пекина и вербовать китайцев, превращая их в агентов большевизма^[553].

Янсон, к полномочиям которого, помимо управления Иркутской губернией, относилось и руководство Сибирской миссией Наркомата иностранных дел (Наркоминдела), был одним из тех большевиков, которые видели в связях с иностранными радикалами не только средство распространения мировой революции, но и инструмент более традиционной внешней политики. Иркутск стал главным центром установления подобных связей. В январе – марте 1920 года в Иркутске было создано объединение корейских коммунистов под руководством Нам Ман Чхуна (Павла Никифоровича Намма), уроженца Амурской области и бывшего офицера российской армии, впоследствии ставшее Корейской секцией Иркутского губернского комитета РКП(б). Секция стремилась к сотрудничеству с миссией Наркоминдела, что в мае 1920 года привело к формированию Восточного бюро Сибирской миссии^[554].

Владивостокские большевики тоже искали связей с китайскими и корейскими радикалами. В апреле 1920 года иностранный отдел владивостокского отделения Дальбюро отправил в Шанхай группу под руководством Григория Наумовича Войтинского (Григорьева). Войтинский установил связи с прессой, которая с июня 1920 года публиковала статьи о ДВР, начал переговоры о сотрудничестве с Чэнь Дусю, Ли Дачжао и другими китайскими активистами и стал координировать публикацию и распространение материалов на китайском, корейском и японском языках, превратив Шанхай в центр пробольшевистской агитации^[555].

Виленский и остальные члены иностранного отдела – Мануил (Эммануил) Моисеевич Абрамсон (Мазурин), в 1917 году поступивший в Восточный институт, Иван Кириллович Мамаев, бывший эсер-максималист, ставший большевиком, а также Эрделевский – продолжали действовать во Владивостоке, встречаясь с китайскими и корейскими активистами, публикуя брошюры, газеты и другие материалы. Абрамсон, Мамаев и Эрделевский работали над объединением корейских коммунистов, создав Дальневосточный комитет тогда еще не существовавшей Корейской коммунистической партии. В мае 1920 года Яо Цзобинь, представитель Всекитайского союза союзов (учащихся), прибыл из Шанхая во Владивосток для дальнейших переговоров. Затем Абрамсон и Мамаев отправились в Харбин, создав там центр публикации материалов на английском, китайском и японском языках. В начале июля 1920 года Абрамсон отправился в Иркутск, а Виленский, с разрешения пекинского правительства, – в Китай^[556]. Члены владивостокской группы вступили в секцию восточных народов (Секвостнар) при Иркутском губернском комитете РКП(б), созданную в июле 1920 года для координации пропаганды в Восточной Азии. Секвостнар учредил китайский, корейский, монголо-тибетский и японский подотделы и привлек в организацию Ринчино и других националистов – представителей меньшинств. Председателем Секвостнара был назначен Филипп Иванович Гапон^[557].

Тем временем верхнеудинское правительство вело и традиционную внешнюю политику. В июне 1920 года Юрин с одобрения Наркоминдела отправился в Китайскую республику. Его миссия заключалась в том, чтобы установить дипломатические и консульские отношения между ДВР и Китаем, подписать торговое соглашение и решить вопрос КВЖД. Однако в Китае летом 1920 года оказалось сразу две миссии российского Дальнего Востока – вторую, владивостокскую, возглавлял эсер Николай Петрович Пумпянский – и в результате ни одна из них не достигла успеха. Хотя большинство китайских войск, вероятно по причине волнений в Монголии, в конце июля 1920 года покинули окрестности Троицкосавска, их командование вело переговоры с местными противниками большевизма, просившими отсрочить вывод войск^[558].