Читать книгу - "История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - Жан-Поль Ру"

Для кочевников завоевание редко представляло трудность, если только они не имели дело с сильными державами, такими, как Китай или Ассирия. В остальных случаях не было других препятствий, которые бы их останавливали, кроме городов, потому что осадных орудий у кочевников не было и города приходилось брать измором. В открытом поле государства оседлых народов могли выставить против них только пехоту или колесницы, которые двигались медленно и всегда были хорошо видны противнику. Поскольку сами кочевники были всадниками, они, как правило, отличались подвижностью, появлялись внезапно, исчезали неожиданно, возвращались, когда их уже не ждали, и были неуловимыми. Прирождённые наездники с самого юного возраста до глубокой старости, они располагали несчётным количеством верховых животных, которым умели давать безупречную выучку и которые получали всё более полный комплект сбруи — поводья, удила, седло, а потом, правда, довольно поздно, кочевники изобрели стремена. Со своими конями они составляли одно целое. Их лошади были выносливы, как и сами всадники, привычные к жизни на открытом воздухе, к нагрузкам, к лишениям. Кочевники были вооружены, как никто другой — надёжными луками, стрелы которых летели дальше, чем у оседлых народов, копьями, арканами, при помощи которых они сдёргивали из седел вражеских всадников, железными мечами длиной в локоть, которые они умели ковать как хорошие металлисты, притом что их противники бились ещё бронзовыми мечами. Как можно было им противостоять? Тем более к этому были неспособны жители бедной страны, далеко не образующей единой линии сопротивления, раздробленной на мелкие княжества.

Поэтому оккупация иранских нагорий была лёгкой и быстрой. Иначе дело обстояло с ассимиляцией населения. На нагорье ещё не было высокой культуры, сравнимой с теми, какие расцвели в долинах великих рек — Нила, Тигра, Евфрата, Инда, Окса, — но и совсем некультурным нагорье назвать было нельзя. Городище Сиалк к югу от Кума представляет собой ценнейшее свидетельство существования доисторической цивилизации, а потом укреплённого поселения с дворцом, жилыми кварталами и некрополем, и того, что мы можем о нём узнать, достаточно, чтобы сделать вывод: оба общества, аборигенов и переселенцев, были слишком разными, чтобы быстро смешаться. Потребовались века, чтобы прежние хозяева этих мест иранизировались. Потребовались века, чтобы иранцы, по меньшей мере некоторые, осели в самых плодородных областях, пусть даже другие продолжали кочевать вдоль границы пустынь. Может быть, ещё раньше они построили несколько укреплённых городов по образцу городов в оседлых державах Месопотамии и Восточной Анатолии, соседних с ними странах. Впервые о существовании таких городов говорится на ассирийском рельефе VIII в., который изображает мидийскую крепость, окружённую несколькими стенами и ощетинившуюся башнями: таким, видимо, был Хамадан, поднятый через некоторое время в ранг столицы.

Там, где располагались великие державы, ситуация явно была иной. Иранцы в конечном счёте прошли бы их из конца в конец, но для этого им понадобилось бы много времени, много усилий и благоприятные обстоятельства. Прежде всего последних им и не хватило. Это их несомненно раздражало: ведь хоть климат и почва Месопотамии не годились для их поселения, эта область чрезвычайно их привлекала неслыханными богатствами, культурой, известностью. И её могущество гордые завоеватели воспринимали как вызов. Они нападали на неё, как и на соседние области. Они производили на неё сильное впечатление, как и на другие государства Ближнего Востока. Когда Тиглатпаласар III около 745-727 гг. до н. э. отразил их натиск, он не преминул похвалиться, что победил «далёких мидийцев, могучих мидийцев», и в Библии тоже слышны отголоски их вторжений. Возможно, Иоиль говорит о нашествии саранчи на евреев, но в схожих словах китайцы или европейцы в древности и в средние века будут вспоминать и о кочевниках: «Пришёл на землю мою народ сильный и бесчисленный [...]. Опустошил он виноградную лозу мою, и смоковницу мою обломал [...]. Опустошено поле [...]. ...народ многочисленный и сильный, какого не бывало от века [...]. Пред ним пожирает огонь [...]; перед ним земля как сад Едемский, а позади его будет опустошённая степь» (Иоиль. 1 и 2).

ЗЕМЛИ ИРАНА

Земли, относившиеся к иранскому миру, огромны, но подсчитать всю их площадь, не рискуя ошибиться, почти невозможно, потому что их границы для первого тысячелетия до нашей эры точно не известны. Оценив площадь некогда иранизированных европейских степей более чем в миллион квадратных километров, а площадь степей, основная часть которых образует сегодня Казахстан и которые тоже когда-то были иранизированы, — в три миллиона, мы не будем далеко от истины, если скажем о приблизительно девяти миллионах квадратных километров. Сегодня иранский мир — мир, где говорят по преимуществу по-ирански, — не превышает двух-трёх миллионов квадратных километров, и это всё ещё колоссальная площадь, равная площади Западной Европы, в пять-шесть раз превышающая площадь Франции.

Восточноевропейская степь, имевшая отношение к Ирану только в период до нашей эры и в первые века нашей, занимает все области к северу от Чёрного моря и Кавказа и тянется до Каспийской низменности. На севере она ограничена Волгой между Самарой и Саратовом, а потом — воображаемой линией до Воронежа на Дону; далее она включает в себя излучины Днепра и Донца южней Харькова и Киева и в виде более узкой полосы продолжается до устья Дуная. Кавказ образует высокий и длинный барьер, который тянется на 1250 км, имеет максимальную высоту 5642 м (гора Эльбрус) и занимает около 440 тыс. кв. км. Каспийское море, площадь которого в течение времени сократилась, расположено на низменности, находящейся на 28 м ниже уровня открытых морей, и даже окружающие земли, на севере — до самого Урала, не поднимаются выше этого уровня.

Восточней Каспия — всё ещё степь, но её пересекают зловещие пустыни из галечника, песка и солончаков. На востоке её замыкают мощные горные массивы. Территорию этой степи когда-то называли Западным или Русским Туркестаном, а сейчас она принадлежит пяти республикам, недавно советским, а теперь ставших государствами, границы которых не соответствуют никаким этническим, лингвистическим или географическим реалиям: Казахстану, который один только занимает 2751 тыс. кв. км, Узбекистану, Киргизии, Таджикистану и Туркмении, которые вместе простираются более чем на 1,3 млн. кв. км с тех пор как из сибирских лесов приблизительно в начале нашей эры вышли тюрки, иранцы всё время отступали перед ними и теперь живут лишь на отдельных частях прежней территории, но они знали чрезвычайно славные времена. В Хорезме, который был образован дельтой Окса, впадающего в Аральское море, как и в Согдиане, особенно в городах Бухаре и Самарканде, родились некоторые из величайших иранцев и было создано несколько прекраснейших их творений.

Узбекистан представляет собой непрерывный ряд суровых и унылых пустынь (Кызылкум, «Красные пески») и плодородных долин, исполосованных отдельными горными цепями. В центре и на востоке — древняя Согдиана с долиной Зеравшана, очень солнечная и богатая водой; на крайнем востоке — область предгорий, хорошо орошаемая и не менее плодородная. Ферганская долина, котловина длиной 300 км и средней шириной 100 км, изрезана реками, покрыта виноградниками и фруктовыми садами. Это одна из самых привлекательных областей Средней Азии. Хорезм на западе, ныне унылое место из-за хищнического использования вод Окса (Амударьи) и высыхания Аральского моря, раньше был регионом с пышной растительностью и богатыми пастбищами, пригодными для разведения крупного рогатого скота. окружённый пустынями, он когда-то был связан с городом Мерв в Туркмении непрерывной культурной зоной.