Читать книгу - "История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней - Жан-Поль Ру"

Все иранские языки относятся к индоевропейской языковой семье и к её индоиранской ветви. Их делят на три группы: к северной, исчезнувшей повсюду, кроме Осетии, принадлежал язык скифов и родственных им народов; вторая группа называется западной, третья — восточной. Наиболее распространена сейчас западная ветвь. Её главный представитель — фарси, язык провинции Фарс, персидский, когда-то называвшийся аджеми. Он рано достиг Средней Азии, области согдийского языка, растворившегося в нём, но не смешавшегося с ним. Там персидский язык назвали дари — теперь это название в основном вышло из употребления, кроме как в Афганистане, где дари стал официальным языком, и было заменено словом таджикский: таджиками первоначально называли арабов, потом мусульман неарабского происхождения, наконец, таджикским стал называться восточный персидский язык, а таджиками — те, кто на нём говорит в Согдиане и соседних регионах, даже граждане Ирана. Фарси стал главным с тех пор, как его возвысил гений Фирдоуси (933-1021) в «Книге царей», «Шахнаме», подобно тому как Данте — итальянский. Современный иранец, читая эту великую поэму тысячелетней давности, находит в ней меньше архаизмов, чем нынешний француз у своих поэтов Возрождения. К западной ветви относятся также курдский и белуджский языки, первый из которых действительно распространён на западе, а второй стал восточным в результате средневековых миграций его носителей.

Восточная ветвь включает в себя ягнобский язык, остаток согдийского, и прежде всего пушту («афганский»), зафиксированный с XVI в., на который сильно повлиял персидский и который в 1936 г. стал одним из официальных языков Афганистана (наряду с дари). На нём говорит 16-17 млн. человек, тоже живущих на землях от северо-запада Пакистана до юга и юго-востока Афганистана. К ним часто присоединяют осетинский язык Кавказа как единственный язык северной ветви. Что касается урду, его создали в XVII в. на основе фарси, официального языка делийского двора, и индийских языков.

Текст на персидском языке записывается арабскими буквами, плохо приспособленными к его фонетике, справа налево и сверху вниз, так что первая страница книги — это та, которая для нас последняя. В результате обращения иранцев в ислам и долгого арабского владычества этот язык включил в себя массу арабских слов. Таджикский язык отказался от арабского письма ради кириллицы, после чего усвоил латинские буквы.

Древнейшие датированные тексты Ирана — ахеменидские надписи, в первую очередь времён Дария (522-480 до н. э.), но самый старый литературный документ — несомненно Гаты, не поддающиеся датировке. Эти надписи составлены на древнеперсидском языке и записаны слева направо клинописью месопотамского происхождения, которая тем не менее была остроумно и оригинально приспособлена для записи тридцати семи знаков. Но официальным языком Ахеменидов был арамейский, древний семитский язык, отмеченный с XIV в. до н. э. и известный по небольшим надписям IX—VII вв. до н. э., письмом, заимствованным из финикийского. Успех ему обеспечили простота записи, для которой требуется всего двадцать два знака, и чрезвычайная распространённость носителей на всём Ближнем Востоке. Таким образом, древнеперсидский уже находился под угрозой, когда завоевания Александра, приход к власти Селевкидов и распространение греческого языка нанесли древнеперсидскому новый удар, после которого казалось, что он уже обречён на исчезновение. Дали ему возможность выжить и вернули почётное положение, бесспорно, парфяне, хотя почти ни одного текста, написанного ими, не сохранилось. Когда при Сасанидах национальный язык снова вышел на первый план, он уже изменился и теперь вполне заслуживал нового названия «среднеперсидский», но его предпочитали называть «пахлави» и «авестийским» — последний термин объясняется тем, что главным литературным произведением того времени была «Авеста», священная книга маздеистов. Этот язык встречается не только в данном религиозном памятнике, но и в комментариях к нему, которые называют «Зенд», в надписях на трёх языках, пахлави, «парфянском» и греческом (в Накш-и Рустаме), во фрагментах исторических, поэтических и главным образом эпических текстов, то есть легенд, которые станут источниками для «Шахнаме», записанных взятым из арамейского языка письмом, в котором не предусмотрено знаков для гласных и которое переполнено трудными для чтения арамейскими идеограммами.

Ещё раз, и более жёстко, подъём персидского языка остановило мусульманское завоевание. Ещё яростней, чем при греках, он был атакован чужим языком, даже не индоевропейским, как он, а семитским, полностью противоположным ему по духу, — арабским языком, который был не только языком завоевателей, а ещё и языком новой торжествующей религии, ислама. Очень скоро во всём иранском мире арабский стал как официальным языком, так и языком образованного класса. Он породил богатую поэтическую и особенно научную литературу, написанную коренными иранцами. Своим выживанием пахлавийский язык был обязан простонародью, по-прежнему говорившему на нём в деревнях и в шатрах, а также маздеистам, которые не желали принимать ислам и чью роль в сохранении иранской культуры, как правило, недооценивают; несколько парадоксален тот факт, что основные сохранившиеся маздеистские тексты относятся к эпохе арабской гегемонии.

Окончательное воскресение иранского языка произошло в X в. Иранский «национализм», утвердившийся наряду с арабским, если не в противовес ему, позволил восстановить связь с прошлым, вдохнуть в персидский язык новую жизнь, а вскоре и возвести его в ранг второго официального языка мусульманского мира, в ранг культурного языка, поставив рядом с арабским, сохраняемым как язык богослужения и теологии. Этому можно удивиться, если вспомнить о полной или почти полной арабизации таких колыбелей древних цивилизаций, как Египет, Сирия, Ирак, не говоря уже о Северной Африке и Испании. Иран должен был обладать весьма высокими достоинствами, чтобы остаться Ираном и не стать «арабской страной»!

Если различия между иранскими языками уже грозили сделаться столь же явными, какие существуют, например, между романскими языками (французским, итальянским, испанским, португальским и румынским), то персидский язык Фирдоуси сыграл во втором тысячелетии нашей эры важнейшую роль катализатора, собрав эти языки вместе или по меньшей мере поспособствовав их сближению. Однако и другие языки приобретали очень высокий статус, который как будто должен был позволить им сохраниться. Но они исчезли. Основным из них был согдийский, язык Трансоксании или Согдианы, число носителей которого в первом тысячелетии нашей эры было сопоставимо с числом носителей арамейского, греческого, латыни в то или в более раннее время. На нём говорили не только на территории, которая сегодня называется Узбекистаном, но и во всей Средней Азии, где он был, по крайней мере с VI по IX вв., «лингва-франкой». На нём сохранились многочисленные тексты, написанные как так называемым согдийским, так и манихейским или сиро-христианским письмом. Первые исторические тюрки, которых китайские летописи называют тугю, сделали его своим культурным языком и именно на нём написали в Северной Монголии свой первый текст — Бугутскую надпись (ок. 581 г.). Позже их примеру последовали другие тюрки, уйгуры (надписи в Кара-Балгасуне, 810-820), а в Бактрии согдийский стал конкурентом кушанского. Кушанский язык был вторым восточноиранским языком, который мог бы соперничать с персидским. Произошедший, вероятно, скорей от одного из древних диалектов региона Бактрии (Балха), чем от языков саков (сака) или юэчжей, в меньшей степени язык международного общения, чем согдийский, кушанский язык стал официальным языком великой империи с тем же названием, основанной юэчжами около 25 г., которая по V в. включала Индию и часть Центральной Азии. Третий язык в ту же эпоху или несколько позже играл в Сериндии скорее местную, однако не ничтожную роль. Его долго именовали тохарским, позже разделили на две ветви, названные тохарскими А и Б, потом для первого предпочли термин «агнейский» (от Агни, бывшего названия современного Карашара), а для второго, особенно богатого, судя по многочисленным текстам на нём в буддийской литературе, — «кучанский» (от названия оазиса «Куча»).